Бэк-флэш-форвард - страница 6

У Руслана был неприятный гнусавый голос, как у Павлика наркомана, но от тембра женщины его аж передёрнуло, словно пилораму запустили рядом. Надо же какие голоса бывают. Сами как акт вандализма. «Уж если ты при красоте и петь там мастерица!» – проговорил он про себя. В общем, он ни слова не разобрал. К нему снова подступила девушка. Уж не заигрывает ли?

– Нам нужно собрать голоса в петицию, чтобы не было этой презентации. Вон они, видите, уже скоро откроют. А мы может, успеем собрать и подать в мэрию, чтобы не проводили сегодня. И вообще не проводили.

Руслан к ней проникся прямо светлыми чувствами. Другими-то, мужскими, он давно не мог проникнуться. Такая вот доля наркоманская. Только на словах и можно поддерживать своё мужское достоинство. Но даже если эта красавица сама к нему обращается, то не помочь ведь нельзя!

Он написал свою фамилию (это ещё мог написать) где она указала, а потом расписался в отдельной строчке. Девушка прям просияла. Ангелок спустился на грешную землю, чтобы мерзость не родилась.

Ветер крепчал. К этой троице не святой присоединилось ещё несколько десятков человек. В основном бабульки, которым заняться нечем. В руках плакаты да иконы. Вроде не праздник сегодня…

Полицейские сразу ловко оттеснили этих юродивых от входа, встали цепью. Деликатно так действуют, профессионально. Даже по морде никому ещё не дали.

На лестнице у входа появилась разодетая женщина. Люди, которые толпились с другой стороны, окружили крыльцо, стали таращиться. А она в микрофон вся говорит. Ветер завывает, а ей будто не холодно в одном платье и накидке.

– У нас, друзья, – говорит, – сегодня радостное событие. Мы с вами являемся свидетелями появления на свет нового шедевра, который станет мировым бестселлером и будет переведён на все языки. Это уже решено! Люди зааплодировали, а девушка с бумажками стала себе руки ломать, плачет аж. Бабульки с иконами попёрли на стражей порядка. Не позволим мол, осрамиться!

– Что же делать? – стала она повторять, глядя по сторонам. – Это как же? А петиция? Почти все голоса собрали! Нельзя допустить!

Её никто не слышал. Только Руслан стоял рядом и рассматривал её ушко. Маленькое такое, изящное, с рядом серёжек. Недорогих, не продашь их…

– Что же вы стоите? – спросила она, повернувшись к нему.

Не дождавшись ответа, она стала проталкиваться к лестнице и кричать что-то. Ну, одно слово кричать. Её голоска никто и не слышал. Этому ангелу надо было захватить трубу иерихонскую хотя бы. Руслан не смог устоять. Возомнив себя поборником добра и справедливости, он последовал за прекрасной дамой, прямо к ненавидимым полицейским.

– Э! Что за дела?! – закричал он хриповато. – Позорные! Позор!

Люди посматривали на него, сторонились, кто-то крестился даже. Рост не позволял Руслану видеть, что происходит там, у лестницы, где рождается мерзость. Он покрикивал, стараясь не терять в толпе девушку и разглядеть, что же там твориться.

В общем, он сам не заметил, как оказался в первых рядах протестующих. Подогреваемый интересом, он лез меж двух сотрудников, стоявших плечом к плечу. Надо было ему тогда к другой толпе подойти, так нет же. Может его пикет был бы подольше и поприятнее. А теперь вышло, как всегда.

Прихрамывая, он, подпираемый сзади толпой, наваливался на сотрудников. Те что-то говорили, но их тоже не слышно было. Короче говоря, закончилось всё тем, что один сержант крепко толкнул в грудь Руслана. Он в руке держал ещё и дубинку. Так получилось, что этой дубинкой ему ровно между глаз досталось. В голове и так был звон, ветер и помойка, а когда чёрное «спецсредство» коснулось его лба, там началась такая пурга, не хуже чем в снежном шаре, когда потрясёшь его. Руслан упал навзничь. Сразу, как подкошенный свалился. Бабки все заверещали, репортёры откуда-то появились. Стали фотографировать, как Руслан валится, как смотрит в небо ничего не понимающими глазами. Хорошие тогда у них снимки вышли, то, что надо.