– Если б ты не бежала так быстро, то увидела б, какой почтовый ящик повесили Чурсины, ‒ Надюша каждый разговор начинает с ворчания.
‒ А это так интересно? ‒ удивляется Бела.
‒ Ты разве забыла? Как Чурсин-старший избавился от старого почтового ящика? ‒ Надюша, укоризненно посмотрев на подругу, начинает объяснять. ‒ Он разозлился из-за бесконечных почтовых уведомлений. В течение последних трех месяцев приходили им странные счет-фактуры на оплату газа. Чурсин-старший терпел-терпел: не бранился, не плевался, не колотил мебель и посуду. Был таким символом мудрости и долготрепства, ой, долготерпения. Приходят эти беленькие бумажки, запечатанные, напечатанные, черным шрифтом обработанные. Приходят и в дождь, и в снег, и в самую страшную метель. Приходят ‒ плохие новости с собой приносят. И не видно конца этой горести-напасти. Как же быть? Куда мудру голову сложить? Кому покаяться? А, нет, это из другой оперы. Тут наш богатырюшка Чурсин-старший не выдержал и бабахнул почтовый ящик о сыру землю. Вот и сказке конец.
Надюша была в курсе всех сельских дел.
Ветер, который так радостно бежал навстречу Беле, теперь копошился в кроне ивы. Они тоже о чем-то своем перешептывались. Говорили о девочках? Нравятся они им или нет? Знает ли ветер, что Бела любит бегать с ним наперегонки? Хоть ветер всегда оказывается впереди.
‒ Мы пойдем покупать тебе мулине? ‒ спросила Бела.
‒ Да, ‒ кивнула подруга.
– Я тебе давно уже ничего не дарила, – задумалась Бела. – Давай ты выберешь, а я куплю!
‒ О! ‒ обрадовалась подруга. ‒ Хочешь, буду поливать твои грядки?
‒ Еще чего! ‒ фыркает Бела. ‒ Лучше вышей платочек Грише.
‒ Еще чего! ‒ фыркает подруга в ответ. ‒ Лучше я тебе вышью платочек.
‒ Так у меня их уже тринадцать штук! Лучше вышей Грише.
‒ Ну и пусть! Я тебе и миллион платочков согласна вышить! А Гришке – ни одного!
‒ Эх, ‒ вздыхает Бела, ‒ он на тебя уже столько лет смотрит. В школе смотрит, в магазине смотрит, на улице смотрит…
‒ Да, и, когда корову вечером встречал, тоже оглядывался. А лучше б не делал этого! Тогда б не боднула его, зеваку такого, корова их, драчунья такая!
‒ Значит, не будешь ему вышивать? Только мне и даришь их.
‒ Потому что ты моя семья.
Вышивание Надюша любила страстно. Если не приходилось тратить время на уроки, заданные в школе, и домашние дела, девочка сразу же доставала свою заветную коробку и садилась творить чудеса с помощью белой ткани и разноцветных мулине.
Шелестят ветви ивы, стучат друг о друга маленькие зеленые почки. Скоро, скоро они раскроются, выглянут листочки наружу, в мгновение ока вырастут, и будет уже не дерево, а шатер. Серебристо-зеленый, главный друг ветра. Каждому нужен друг.
Этот рабочий воскресный день проходил спокойно. Как небо было безоблачным, так и во время обхода по селу не случилось ни одного происшествия. Тихий умиротворенный майский денек.
Тамара Олеговна бодро шагала по асфальтированной дороге мимо домов за зелеными, синими, красными заборами. Мимо яблонек, росших на Горчичной улице. Мимо колодцев, вырытых в количестве трех штук на Салютовой. Мимо детской площадки, построенной на Шашечной. Мимо розовых клумб, разбитых на Озерной.
«Гречка подорожала уже в третий раз за этот год», ‒ размышляла молодая женщина и, перекинув тяжелую сумку с одного плеча на другое, зашагала быстрее.
Ее ждут. Сегодня ее прихода с нетерпением высматривали из окошек в семи домах. Семь милых бабушек надеялись на появление Тамары Олеговны с сумкой, где много чудесных препаратов.
