– Неужели самолично? Действительно, мощная и неудержимая тяга к культуре! И давно это было?
– Ну, это еще при отце… А что такого? Перед выходом в отставку подумал о своем кругозоре. Правильно!.. А ты – рыбалка, футбол. Не одной рыбалкой жив человек!
– Ну и как? Овладел?
– Да нет… Все это так, блажь… А может, лишь потому, что соседи. Раз живет рядом пианистка, мол, надо воспользоваться, по принципу – ничего не упустить! Но вообще-то оно не случайно. Он человек музыкальный, поигрывает на балалайке, на разных струнных…
– Как все деревенские…
– Не скажи. У Дмитрия Дмитриевича тяга к искусству природная. Вот, приходя к нам, попивая чаек на кухне с мамой, он, например, поведал нам историю своей…
– Жизни в искусстве?
– Да стой ты, Свет… Не перебивай! Историю своей, так сказать, любви и женитьбы. Уже зрелым воякой влюбился он в юную студентку с истфака.
– Ого! Это уже интересно. Ну давай…
– Я же говорю, он человек занятный.
– А эта репка в брючках и есть там самая Джульетта? Или уже вторая жена?
– Та самая. В том-то и дело!.. Снял ее с учебы, не дал закончить вуз.,. Нет, впрочем, она закончила заочно. В общем, работать ей не дал, а посадил дома. Пусть уют создает…
– И создала?
– Ага!.. Помню, он все с мамой советовался: посылать жену на курсы кройки и шитья? При Доме офицеров у них там все есть. Или послать в кружок художественной вязки…
– А чего? Шить легче, чем изучать древнюю историю. Мать, конечно, спорила с ним… Но он, видишь ли, любитель вязанья! Убеждал, что вологодские кружева – самые лучшие на свете. Его командир дивизии, когда он еще солдатом был, имел жену – великую мастерицу по кружевам. И в квартире у того генерала, даже во временном жилье, все было – в кружевах. Вот и Дмитрий Дмитриевич мечтал, чтобы у него дома – «все в кружевах».
– А жена?
– Что жена? Жена как жена… Говорит, освоила эту науку. Еще и на продажу кое-что шло.
– Вот как!
– Нет, их можно понять, Свет! Времена были трудноватые, еще, кажется, пайки были, карточки. Семья… Люди нуждались…
– Ну уж! Будет тебе военный, да еще хозяйственник, нуждаться. Она-то всегда ела от пуза. Вон какая бомбочка!
– Э, нет! – оживился Виктор. – Это – мой ближайший сосед, и я знаю о нем все. Она в юности страшно худющей была. Щепка! А он решил: «Не беда, откормлю…»
– Ка-ак? – Света далее остановилась. Глянула на Виктора и расхохоталась. – Откорм – это мне знакомо. Дома я гусей откармливала. Объедками. Специальная лоханка стояла во дворе…
– Ну понятно, не перебивай! – заторопился Виктор. – Ясно, у вас там отары… Нет, но он в самом деле маме рассказывал, как задумал жениться на студентке, как она голодала и была очень уж тощей… Сначала даже боялся… Он вообще-то человек хороший, Дмитрий Дмитриевич. Жалко стало девушку. Он ведь жил получше, как офицер.
– И стал прикидывать, – перебила Света. – Стоит ли, мол, или не стоит такую тощую в жены брать? Потянет ли?
– Ну, что ты, не такой уж он расчетливый… Мужик он славный.
– Нет, уж позволь! – возмутилась Света. – Он – все рассчитал! Расчетливый. Сначала, как ты сам сказал, он сомневался: справится ли? Хозяйство ведь, то, се, да еще кружева нужны…
– Света!
– И решил все же рискнуть. Смелый! Решил – взять, но – сначала откормить…
– Ну ладно. Я вижу, Свет, ты завелась. Да бог с ним! – снисходительно отмахнулся Виктор. – Какое нам до него дело, в конце концов…
– И опыт удался. В чем мы только что убедились. Сто десять килограммов живого веса. Мясо выше средней упитанности… А я толстеть не хочу! – воскликнула Света.
