Белая метель. Жизнь за свободу - страница 18



– Ах, оставьте, Африкан Петрович, – вздохнул Корнилов. – Не солдат ищет пулю, а пуля солдата. От своей не уйдешь. Сергей Леонидович, – обратился он к Маркову, – берите командование над полком Неженцева. Ох, беда…

– Слушаюсь, ваше превосходительство.

Марков оправил свои длинные усы, которые умудрялся всегда держать острыми, лихо закрученными кверху, козырнул.

– Пойдем, – сказал он Савельевичу.

– Обождите, поручик, – остановил Корнилов. – А что вам известно о резервном партизанском отряде генерала Казановича? По донесениям он вчера ворвался в город.

– Так генерал и пришел нам на выручку. Когда мы залегли, на нас красные пошли. Целая тьма. Думали, ну все, конец. Даже если б мы побежали к реке, нас бы из пулеметов покосили. И тут как ангел-спаситель – генерал Казанович со своим отрядом. Во фланг большевикам ударил. Они не ожидали, помчались обратно к своим позициям. Много их порубали.

– Ну, а дальше? Где теперь Борис Ильич?

– Кто ж его знает, – пожал плечами поручик. – Разве там разберешь! Знаю, он велел капитану Курочкину, пока тот был жив, оставаться на позициях. А сам пошел в город, за большевиками.

– Как это пошел? – спросил Деникин.

– Не знаю, господа офицеры. У вас тут штаб, вы ж армией командуете. Куда он, чего, зачем, мне генерал Казанович не докладывал. Да я и от тела Неженцева – то не отходил. Вроде как генерал давал поручение Курочкину связаться с Кутеповым, чтобы тот тоже в город продвигался, его поддержал.

– Это немыслимо, господа, – сломал в руке карандаш Корнилов. – Немыслимая организация наступления. И я за эту неразбериху несу полную ответственность.

Генерал Романовский подошел к столу, взглянул на карту со стрелочками и кружками. Развернул ее к себе, долго всматривался.

– Все мы несем ответственность за слабую организацию операции, Лавр Георгиевич, – сказал Романовский. – Предлагаю прекратить наступление, отозвать отряды, дабы не потерять всю Добровольческую армию во время первого же похода.

Начальника штаба поддержал Деникин:

– Думаю, это лучший вариант, господа. Нужно отойти к станице Ольгинской, откуда мы и начали наш марш, передохнуть.

Корнилов долго молчал, потом подошел к окну. Из лазарета снова раздался крик раненного, но командующий, словно его не услышал. Заговорил тихо, полушепотом:

– Значит, наши жертвы теперь напрасны? Значит, лучшие люди нашей армии сложили головы впустую? – И уже в полный голос. – Одумайтесь, господа офицеры! Честь, совесть, воля, родина, все в выгребную яму? Если мы уйдем без победы, то более уже никогда ее не добьемся. Мы окончательно потеряем доверие людей. Как командующий армией я не могу пойти на это. Положение действительно тяжелое. И я не вижу другого выхода… как завтра же начать наступление на Екатеринодар по всему фронту.

– Это будет катастрофа, – сказал Деникин.

Опять повисла тишина. Ее прервал генерал Алексеев:

– Что ж, командующий не только имеет право принимать решение, но и обязан это делать. Армия верит Лавру Георгиевичу, надеюсь, и нам. Предлагаю наступать послезавтра. Войска отдохнут, проведем перегруппировку. Может, казаки еще подойдут. И вообще, нужно разобраться, как следует в ситуации.

– Не возражаю, господа, – сказал Корнилов. – Назначаю штурм Екатеринодара на послезавтра. Решено.

Дверь опять распахнулась. Поручик Хаджиев с порога крикнул:

– Генерал Казанович! Раненный!

Все прильнули к окну, а потом выскочили во двор. Двое добровольцев поддерживали под локти пропавшего генерала. Одна рука его была замотана тряпками и кусками шинели. Лицо заострившееся, злое. Он присел на полуразбитую снарядом телегу, попросил воды.