– Я подумала, что этими двумя переживаниями «не совсем насилия» связана эта история. Ну, не верить же мне в реального инкуба тогда? Должно быть логическое объяснение.
– По тому, что ты рассказываешь, это похоже на посттравматическое стрессовое расстройство, что она не может забыть травмы, связанные с сексуальностью, которые пережила в детском и подростковом возрасте. – Юля обдумывала ситуацию и говорила одновременно.
– Поэтому я сказала Сане, что это не к нему вопрос, это психологическое. Это надо заниматься с психотерапевтами, скорее всего это глубокая травма. Но как выясняется сейчас, что возможно кто-то есть еще. Возможно, одно не исключает другое.
– Знаешь, Настя, что это вообще может быть ее внутреннее расщепление! Что она сама насильник и сама жертва. – продолжала рассуждать вслух Юля.
– Юля, знаешь, мне казалось, что да, что это может быть ее субличность. Эта история была очень долгое время. Расскажу тебе то, что знаю о Тамаре Львовне. Она приехала с Дальнего Востока в Самарскую область вместе с мужем военным. На Дальнем Востоке где-то она подцепила эту сущность или эту психологическую особенность – пока не ясно. Она приехала в Тольятти в семьдесят седьмом году. Она была замужем, имела двоих детей на момент переезда и позже родила третьего Виталия. Мужу и детям она рассказывала, что эта история, которая с ней творится, это насильственные действия сексуального характера. Она не может никак избавиться от этих отношений и этой сущности, которая ее преследует и заставляет этим заниматься.
– Это как-то выражалось внешне?
– Нет, если бы она не рассказывала, то никто ничего бы не замечал. Это внешне никак не проявляется, это в голове или тонком мире. Одна из ее дочерей считает, что Тамара Львовна просто привлекала внимание и вызывала ревность у отца. Но другая дочь и сын все время обращались за помощью к кому могли, пытались ее вылечить. Муж ездил с ней к нескольким специалистам психологического плана, психиатрического плана, эзотерического плана, но никакого результата не было. Поэтому у меня возникла мысль, что это может быть ее субличность неотделимая от нее.
– Я знаю, что сын пытается ее вылечить. Настя, он обращается просто куда может. Я не интересовалась подробностями этой истории, но он переходил ко всем эзотерикам, что я ему советовала, а это не дешево. Он даже ездил к нескольким экзорцистам и все без толку.
– Сейчас мне кажется, что эта история – история любви. С этой сущностью она не хочет расставаться.
– Харассмент – модная тема, но харассмент с инкубом? – сказала Юля с энтузиазмом.
– Черт знает! Все эти связи между жертвой и мучителем – они достаточно сложные, всегда глубокие, прочные и непонятные. Часто страдания жертв преуменьшают, а то и вовсе обесценивают, поэтому все может быть, что она реальная жертва демонической личности. Тут в мире человеческих отношений не разберешься, а в мире демонов и вовсе.
– Как психолог, могу тебе сказать, что это похоже на вредную привычку, на токсичные отношения с алкоголиком. Она знает, что он демон, но она не может от него отказаться. Любит его и приносит себя в жертву, ставя его интересы на первое место. Или она «алкоголик», который не может бросить кайф? Но я соглашусь с тобой в том, что часто домогательства обесценивают, а если домагатель симпатичный, то это вообще вызовет только непонимание и осуждение. На что жалуетесь?
