В десять часов утра, как и обещал губернатор, эти двое сидели на запылённых стульях в кабинете Капризова перед его столом. Из-за этой встречи Дмитрий Кириллович специально отправил Меркулова подальше, хлопотать по оставшимся организационным делам, а сам занялся двумя бывшими оперативниками.
– Т-товарищи, – с запинкой начал Капризов, ещё окончательно не решив, как к ним обращаться, – я правильно понимаю, что сейчас вы официально являетесь безработными? То есть никакого отношения к системе правоохранительных органов не имеете?
В воздухе повисла долгая пауза, пока наконец один из бывших сыщиков лениво и глухо не заявил:
– Нет. Я, например, на пенсии.
Сказав это, он нахмурился и развалился на стуле, скрестив руки на большом животе, обтянутом клетчатой рубашкой.
Господин Капризов в ответ лишь отвёл глаза и растерянно кашлянул. А растеряться было от чего: перед ним сидели два человека, и вид этих людей наводил господина Капризова на мысль, что произошла досадная ошибка. Или, хуже того, над ним кто-то жестоко посмеялся, прислав двух очень подозрительных субъектов, которые тут только выдавали себя за бывших сотрудников внутренних дел.
– Хорошо, – сказал Капризов, не зная, как подступиться. – Давайте сперва познакомимся. Меня зовут Дмитрий Кириллович Капризов, я…
– Мы осведомлены, кто вы, – ворчливо перебил пенсионер, который говорил с лёгочным присвистом. – Не будем тратить время на долгие прелюдии. Меня зовут Григорий Брагин. По батюшке – Семёнович. А его, – он указал на соседа на стуле, – Берёза. Это фамилия, но и её будет достаточно. Вас, я вижу, что-то смущает?
– В некотором роде, – вежливо ответил Капризов.
– Наш внешний вид?
– Н-да, – неохотно признался Капризов.
– Почему это вас беспокоит?
Господин Капризов задумался. Облик этих двух отставных сотрудников никак не состыковывался в голове с тем образом, который он нарисовал себе ранее и который позаимствовал из книг и фильмов, в том числе исторических и документальных. В его наивном представлении сотрудники силовых структур почему-то всегда выглядели молодыми, ну или хотя бы среднего возраста, высокими и подтянутыми, аккуратными и ухоженными. Тут же выходило всё с точностью до наоборот.
Пенсионер, который представился Брагиным, хоть по возрасту и не походил на среднестатистического пенсионера, был толстым мужчиной годам к пятидесяти, с лохматой головой, лохматыми бровями и кустистой бородой цвета пыльного мешка из-под картошки. Рубашка с коротким рукавом еле стягивалась на животе, а пуговицы, казалось, держались на последнем издыхании. Под мышками явственно проступили тёмные пятна пота. Его же коллега, что сидел рядом, был, напротив, тощим и испитым человеком, с немытыми, зачёсанными назад волосами и красным, с синими прожилками носом. Глаза его беспрестанно слезились, а рот с большими губами неприятно причмокивал. Он был моложе Брагина, но определить возраст точнее не позволяло его, очевидно, давнее и болезненное пристрастие к алкоголю.
– Ну, как сказать… – начал было Капризов.
– Как есть, так и говорите, – перебил Брагин.
– Его, наверно, беспокоит, – вдруг вкрадчивым голосом пояснил Берёза, повернувшись к коллеге и говоря как бы в пол, – что мы в таком виде не сможем выполнить его поручение.
Сказав это, испитый человек поджал под стул ноги, обутые в совершенно новые белые кроссовки.
