– Проклятая страна, – выругался он. – Никакой цивилизации, хоть поляки и близки к Европе. Ни дорог нет хороших, ни порядка.
Около самолёта лейтенанта встретил его верный и надёжный авиатехник лейтенант Генрих Шульц.
Шульц доложил своему командиру о готовности самолёта к полётам.
Рудольф подошёл к своему самолёту и постукал его по капоту двигателя.
Самолёт выглядел идеально. Свежая краска блестела на солнце.
Рудольф обошёл самолёт со всех сторон, придирчиво осматривая все его агрегаты. Ему казалось, что чего-то не хватает этому самолёту, чтобы выделить его среди остальных машин эскадрильи.
У барона Рудольфа фон Бергманна заиграло самолюбие. Он почти герой. На его боевом счету пять сбитых самолётов противника. Пять воздушных побед. Он ас и это должны видеть все, в том числе и русские лётчики, с которыми ему предстоит в ближайшее время встретиться в бою.
И он понял, чего не хватает ему и его самолёту.
– Генрих, – обратился Рудольф к авиатехнику, который всё время ходил следом за ним, – возьми белую краску и красиво нарисуй на фюзеляже за капотом двигателя крупный контур бубнового туза, а за ним пять маленьких крестов, похожих на крест, что в хвостовой части фюзеляжа. Мой самолёт должен быть узнаваемым, как для наших, так и для русских пилотов. Внутри контура бубновый туз раскрась, как и положено, красной краской. Пусть все знают, что в воздухе германский ас, которого надо остерегаться.
– Будет исполнено, господин лейтенант! – услужливо ответил Шульц.
– Когда выполнишь это задание, ещё раз осмотри самолёт, – командным тоном сказал Рудольф. – Завтра я вылечу на выполнение боевого задания.
– Яволь, господин лейтенант! – ответил Шульц и поднёс ладонь к козырьку своего форменного головного убора. – Сегодня всё ещё раз осмотрю, а завтра, как положено, подготовлю самолёт к вылету.
Рудольф, не ответив на слова авиатехника, привычными движениями забрался на крыло самолёта и залез в кабину. Окинув взглядом на привычную приборную доску, он посмотрел в рамку прицела.
В это время он услышал, как неподалёку заработал двигатель другого самолёта.
– Наверное, это обер-лейтенант Вайс собирается вылетать! – с завистью подумал Рудольф. – Ну, ничего. Завтра и я полетаю.
Он просидел в кабине своего самолёта до того момента, когда обер-лейтенант Вайс начал выруливать на взлётную полосу для взлёта.
Кинув взгляд на самолёт Вайса, Рудольф вылез из кабины и направился к зданиям на краю аэродрома. В этих зданиях находилось командование эскадрильей. Он решил просить разрешения у гауптмана Штольца покинуть аэродром до следующего утра и отправиться обратно в гостиницу, чтобы там с наслаждением поваляться на кровати, вспоминая любовные приключения в Берлине, которые он совсем недавно совершал со своей Мартой.
Гауптман Штольц был настроен благодушно и позволил Рудольфу покинуть аэродром до следующего утра.
– Не забывайте, лейтенант, что завтра у вас вылет на разведку к русским, – напомнил Штольц Бергманну. – вылет вашего самолёта назначен на девять утра местного времени.
– Яволь, господин гауптман! – ответил, вытянувшись, лейтенант. – Ваше задание будет выполнено своевременно и точно! Разрешите покинуть аэродром?
– Идите, лейтенант! – кивнув головой, ответил Штольц.
– Благодарю вас, господин гауптман! – сказал Рудольф и, развернувшись, вышел из комнаты командира эскадрильи.
Утром следующего дня лётчики люфтваффе прибыли на аэродром и занялись подготовкой к предстоящим полётам. Среди них был и лейтенант Рудольф фон Бергманн.
