Вдали, слева от них метрах в ста поблескивало зеркало реки. Незаметно они въехали на неухоженную улицу. Это была Ивановка. Вся, заросшая травой, кустарником, молодняком березы, сосны, осины. Дома были брошены. Они под воздействием непогоды разрушались и не только. Некоторые из крыш были разобраны полностью, или же частично. Постарались мародеры. Увиденное представляло жуткое зрелище. Будто ребра торчали жерди из гниющего чрева, там и сям лежащих исполинов ― домов. Семен представил, что будет через месяц, другой, когда лето войдет в свои права и зелень, уже охватившая эти места, словно «цунами» зальет и поглотит все вокруг. А ведь не так давно в этом поселке кипела жизнь: слышался глухой басок мужика, крик женщины и, конечно же, смех и визг малышни. Да, что тут говорить, даже большое село Щурово и то потрепала жизнь похуже любой войны. Половина домов пустует. А те, что заняты, в них доживают свой век старики. Молодежи очень мало. Улицы пусты. Тишина.
Автолюбитель, буквально продирался, между стоящих по бокам деревьев, едва не касаясь ветвей, опасно нависших над дорогой-улицей. Что было интересно? Порой ему казалось не проехать, но они вдруг будто бы приподнимались и пропускали. Мужчина мысленно крестился и продолжал путь.
– Ну, где мне притормозить, у какого дома? ― спросил Семен у женщины, пытаясь заглянуть ей в лицо.
– Я подскажу, уже недалеко, осталось метров сто…. Мой дом, правда, отсюда не виден. Он удачно поставлен, не мозолит людям глаза. ― Семен тут же представил родительский дом. Отец его ставил рядом со старым деревянным так, чтобы он не вылезал, был подальше от дороги. Баба Паша соседка, ― это было, когда каменщики стали заливать фундамент, ― увидела и взмолилась: ― Володя, ну что же ты делаешь? Разве ты не видишь, что, когда снесешь свой старый дом, моя глухая стена будет вся как на ладони! ― Отец нашелся, что ей ответить: ― Не беспокойся, я спрячу ее, разобью небольшой садик. ― После так и сделал: высадил несколько яблонь и вишен. Семен ― воткнул в землю липу. Она выросла огромной и высокой, нависая над черепичной крышей дома бабы Паши. Правда, бабы Паши давно уже нет. Жалко, умерла через несколько лет после того, когда Семен, вернувшись из армии, уехал устраивать свою жизнь в Москве, поступать в институт.
– Так-так-так, ― сказала, неожиданно встрепенувшись, попутчица, ― мы уже подъезжаем! Вон и моя внучка стоит с белым платочком у калитки! Нас выглядывает. Она даже ворота вам открыла. Так что заезжайте прямо во двор. ― Москвич хотел было воспротивиться, но, подумав, согласился, однако ничего не ответил, засмотрелся на внучку. Уж очень она была хороша: невысокого роста, идеально сложена, лицо белое, большие зеленые глаза и аккуратный нос, волосы распущенные, как у русалки, ее босые ноги крепко стояли на земле. Правда, что-то было не так. Но что, он так и догадался. Ее нельзя было сравнить с накрашенными городскими особами. Семен, начав осмотр с ног, заглянул девушке в лицо и увидел, та, щурясь на солнце, хитро улыбается, заметила, что приглянулась.
Маниха, хотела что-то сказать, но Семен, не отрывая взгляд от внучки, опередил ее ― и тут же, сообщил:
– Давно, я не бегал по земле босяком. Ох, как давно! А ведь в детстве вся наша ребятня, еще, не успев окончить школу, вернувшись с занятий, сбрасывала с ног тяжеленые ботинки и до темноты носилась по улице.
