Может, я действительно накручиваю. Посмотрим, как всё пойдет. Человечку своему я дам нужные инструкции. И если что не так, буду принимать меры.
– Если что? – Настя повернула её к себе – и это была уже совсем другая Татьяна, готовая обращать в пепел города.
– Если окажется, что эта соплячка сама метит на моё место. Возможно и такое. Будь спокойна, с такими людьми на брудершафт пила, в два счета пристроят куда надо. Она у меня до конца жизни только и будет спасать китов! Даже Андрей не узнает.
Настя одобрительно на неё посмотрела.
– Так то лучше. Ты успокоилась?
– Порядок. А теперь хочу в общество. Встряски хочу, чтобы мне вешали лапшу на уши про вечную любовь, чтобы из-за меня мордасились мужчины, хочу духовой оркестр из «Праги», помнишь саксофониста, как он чечетку бил.
Они покинули номер и шли коридором.
– Погоди, ты про какой-то скит говорила, – вспомнила Татьяна.
– Ну да, егеря рассказывали. На прошлой неделе заезжали покатать шары в боулинге.
– И что думаешь?
– Они мужики серьезные. Врать не станут.
Вышли в холл. Людей здесь заметно прибавилось. Четверо рубились в американский пул, прочие, разбившись на компании, вели междусобойчики. Играла музыка, поэтому разговаривали громко. Оживленности, кстати сказать, тоже прибавилось: столики были заставлены посудой с… ой, не соком, какой к черту сок, когда одна дамочка, с визгом, расталкивая четверых, порывалась с ногами залезть на бильярдный стол, а некто с фотоаппаратом уже приготовился её заснять.
Сколько надежд пропало на то, что в «Салаире» будет заведена салонная обстановка, что по вечерам будут петь туристские песни под гитару, вести культурные диспуты… очень нужно, кабак им подавай.
Двое у окна боролись на руках. Рядом расположилась «сладкая парочка», мачо с удовольствием смотрел на них, а усатый блондин в свою очередь горящими глазами пожирал его.
– Недурно, – Татьяна подмигнула обществу. – Мне сюда.
И тут, на беду, они оказались замечены. В углу поднялся бородатый детина, шкипер с рыболовецкого сейнера, раз в год приезжающий сюда и просаживающий несметные деньжищи. Поднялся и заревел:
– За нашу хозяюшку! Наддай, кто не слаб!!!
Слабаков не оказалось. Все проголосили «ура!». И наддали.
Настя изобразила нелепый книксен, пожелала доброго вечера и покинула этот вертеп.
Муж сидел перед раскрытым гроссбухом, что-то высчитывал на калькуляторе.
Она зашла сзади и из-за его плеча заглянула в цифры.
– Пыхтишь, кормилец?
– А ещё обувалец и одевалец, – прибавил он. – Что с Танюшкой? Сама не своя.
– Ничего, обычный бзик. Уже прошло. Кухню считаешь?
– И не по первому разу уже. Пропади пропадом, овощное ассорти в минус уходит!
Настя взяла карандаш и поставила в гроссбухе галочку.
– Вот где у тебя напутано, кормилец. Видишь, накладная не сходится с приходом.
Продолжая обход, она проверила туалетные кабинки, претензий к ним не было, разве что в одной уже заканчивался освежитель воздуха. Далее по плану инспекции заглянула к Михайловне. И пока та на утро разделывала куриные грудки, перемыла оставшуюся с ужина грязную посуду.
На очереди был спортивный инвентарь. Держа руки в карманах жакета, Настя семенила в подсобное помещение, когда на неё из левого крыла вывернул…
Она остановилась, внутри всё обмерло. Нет, не конь в пальто, человек, конечно, вывернул, но было невозможно представить, что существуют на свете такие. Бог знает, насколько простираясь вверх, он шел, и его чугунная поступь отдавалась в стенах. Колоссальная мышечная масса висела на крепких, как шпалы, широко расходящихся плечах.
