Нет, надо тихо лежать и выполнять поручение деда Завида и терпеливо ждать, что станут делать дальше эти степняки…
Вспомнив отца, Славко с ненавистью покосился на хана…
Чем дольше лежал под кустом, наблюдая за половцами, Славко, тем все больше не мог ничего понять.
Не отдыхать же они сюда и есть налима пожаловали, в конце концов?
Тогда зачем?
Он мучительно искал ответа на этот вопрос, присматриваясь к каждому взгляду, прислушиваясь к каждому слову врагов, но это еще больше запутывало его.
В довершение всего, среди бела дня откуда-то издалека послышался волчий вой. Его сменил второй, более близкий. За ним – где-то совсем рядом – третий…
«Что это? Волки луну с солнцем перепутали?» – удивился Славко, однако Узлюк неожиданно, задрав голову, тоже завыл по-волчьи. И тогда он понял, что это дозорные половцы подали своим какой-то сигнал, а те отвечают, что слышали.
– Уходить надо, хан! – опуская голову, с тревогой в голосе сказал Узлюк. – Там что-то случилось!
– Но выли не по три раза, а только по одному. Значит, это всего-навсего, кто-то едет! Причем не такой уж и нужный нам! – поправил его Куман.
– По два раза! – упрямо стоял на своем стрелок.
– Нет, по одному! – уверенно повторил старый половец. – Просто лживое эхо ты принял за верный звук!
Хан недовольно оглядел обоих и приказал одному из своих воинов:
– А ну-ка, узнай, что там такое!
Половец быстро вскочил на коня и ускакал выполнять приказ хана.
А тот, нанизав на услужливо протянутый ему Узлюком толстый ошкуренный прут новый кусок налима, откусил большой кусок и блаженно зажмурился:
– Все думают – набег, набег… А мы тут сидим, рыбу едим! М-ммм! Вкусную, между прочим, рыбу! Сам Мономах, такую, наверное, не часто ест!
Славко, опять услыхав про своего князя, на этот раз даже не насторожился.
Выслушав половцев, он давно уже понял: не убить они собираются Мономаха, а обмануть. И не тут, а где-то в Степи. Здесь – только начало обмана. Но в чем? Об этом хан говорил так туманно, сознательно умалчивая самое главное, что ничего невозможно было понять…
В этом Славко никак не мог ошибиться. Что-что, а половецкий язык он знал немногим хуже, чем свою родную, русскую речь.
Помогла ему в том, сама даже того не подозревая, одна женщина, побывавшая в половецком плену, откуда ее только через два года отбили наши. Она, хоть и с неохотой, но, если Славко помогал ей в огороде, все же отвечала на его вопросы:
– А как будет по-половецки «мама»? А «красивая»? А как они говорят «найти»? А как на их языке сказать «пожалуйста»?
Только после того, как он убежал в Степь и едва живым вернулся обратно, она поняла, что наделала. Ведь Славко был таким избитым и раненым, что дед Завид даже не стал обещать наказывать его, когда он выздоровеет!
А вообще, если честно, припомнил Славко, дед Завид ни разу так и не выпорол его. Только грозился! Даже когда он срезал свисавшую с грамоты, дарованной деду Завиду самим отцом Мономаха – Всеволодом Ярославичем, огромную свинцовую печать и сделал из нее грузило, которое в тот же день, приняв за блесну, утащила щука, – его бил отец. Да так, что деду Завиду после этого и делать нечего было…
Вспомнив отца, Славко вновь с ненавистью покосился на хана, но тут к костру подскакал посланный ханом воин.
– Ничего особенного! – спешиваясь, прокричал он. – Это просто купеческий обоз!
– Далеко? – не переставая жевать, уточнил хан.
