– Маленькая.
– Но хорошо проветриваемая. Не сырая, как большинство помещений Форт-Блю, – отозвалась я. – Не забывай, я не офицер. Должна в казарме спать.
Я выпростала штанины из сапог:
– Готова. Куда пойдём? У меня ни сантима. Всё за твой счёт.
– Поехали драться на саблях.
– А ты способен?
– Ищешь оправдание, чтоб не драться?
– Берегись, у тебя появится парочка новых ран.
Мы покинули Форт-Блю. Антуан повёл меня вдоль Староназванского бульвара до станции метро.
Солнечный выходной день. Вместе с нами в метро стекались толпы пейзан и горожан. Многие пейзане открыто хлебали из бутылок алкоситро, но быстро их прятали, завидев патрульных жандармов.
Я не знала, что сказать. Антуан, скорее всего, тоже. Мы усиленно глядели в разные стороны, словно наслаждались прогулкой, хотя видели этот многолюдный бульвар миллион раз. В толпе удобно молчать.
Спустились в подземку, привычно растолкали потных и загорелых пейзан, что на выходные съехались в Моску, заполоняя собой все вагоны. Сели на лавку.
– Так куда едем-то? – нарушила я молчание. – На спортивный сабледром или кабарешный?
– Лучше на кабарешный, на спортивные надо места резервировать. Но если хочешь, я могу договориться…
– Кабарешный устраивает. Но если мы едем в «Округ радости», как бы не наткнуться на Клода. Он по борделям сейчас шастает. Если увидит нас, сразу поймёт, что собрались фехтовать. Взыскание гарантированно. А у меня и без того штраф.
Антуан сказал:
– Кстати, мы с ребятами думаем, что Клод настроен против сабельных состязаний потому, что боится, что его победят.
– Он боится не этого. Клод сильный сабельщик. Он боится случайно убить кого-то на ринге, а не на войне. Считает это бесчестным. А фехтовать в защите ему неинтересно.
– Типа, Клод не может убивать на ринге, – усмехнулся Антуан, – но замочит тебя, если подумает, что ты подвергаешь насмешкам его драгоценный авторитет.
– Это я знаю. Но…
Антуан быстро взглянул на меня и посмотрел на рыжебородого пейзанина с баклажкой крепкого алкоситро «Пятая волна». Прихлёбывая пойло, тот переводил мутный взгляд с меня на Антуана, явно следя за беседой.
– Но… – повторила я настойчиво.
– Ладно, ладно, что значит твоё «но»?
– То, что многие мои чувства являются продолжениями клодовских. Даже блонамин против них бессилен. Д’Егор сказал, что особенности личности Клода стали этакими каркасами, на которые наращена моя личность.
– И, типа, что?
– Моя случайная страсть к тебе не так уж и случайна. Ваши отношения с Клодом – больше, чем дружба, Антуан. Уж мне это известно наверняка.
– Чего уставился, образина? – заорал вдруг Антуан на рыжебородого пейзанина. – В табло хочешь получить?
Пейзанин ухмыльнулся:
– А хучь и в табло. Лишь бы задницу тебе не подставить.
Антуан схватился за пистолет, но я остановила его:
– Не уходи от ответа.
– Нет никакого ответа, – буркнул Антуан. – Прими двойную дозу блонамина и успокойся. Мы просто, типа, едем фехтовать.
