Клот побежал не разбирая дороги, едва не сбил в последний момент отскочившую Шарлотту и огненным шаром вывалился в распахнутое окно, полетев вниз, навстречу далекой земле.
Но не это испугало Пятнистого, а то, что пламя было ярко-синего цвета.
Сойка что-то сделала, взвыл горячий ветер, ее силуэт размазался, и вокруг Нэ полыхнуло бледно-серым. Старуха шевельнула рукой, словно отмахивалась от мухи, впечатав Шарлотту в шкаф.
Та проломила доски, рухнула, снося полки, и все содержимое огромного дубового хранилища обрушилось на нее водопадом барахла, пыли, порошка, книг и каких-то искрящихся минералов.
Пелл больше не смотрел. Он не желал здесь оставаться, а уж тем более сражаться с тем, чего не понимал и что его пугало. Сегу, как самый умный, уже исчез, не став помогать своей напарнице.
Пятнистый буквально скатился по лестнице, а наверху продолжало грохотать и выть, словно туда пришла та сторона во всей своей тьме. Сойка рвался на улицу, но пустой проем выбитой двери закрывал щит, сотканный из багряных, грозно мерцающих искр, преграждающий путь к дальнейшему бегству.
Капюшона на голове у Сегу уже не было, и Пелл наконец-то разглядел его лицо. Бледно-серое, с пятнами начавшегося, но так и не продолжившегося разложения, отрезанным носом, губами, ушами, изрубленными кинжалом щеками и зеркальными глазами, невесть как уцелевшими на изуродованном кинжалом лице, и зеркальными глазами.
Пятнистый, теперь понимая, почему пламя горело синим и кто перед ним, заорал и отшатнулся. Споткнулся о табурет, растянулся на полу и тут же вскочил, чувствуя, что намокают штаны.
Шаутт шагнул к нему, сказав иным, многоголосым голосом, словно эхо:
– Некуда бежать.
И в этот момент между ними упало нечто.
Они оба уставились на эту непонятную бесформенную вещь, блеклую, с каплями крови, алой изнанкой и непонятными клочками. Забыв о демоне, находящемся от него всего в десяти ярдах, и без того шокированный бандит разглядел на странном материале рисунок – лисий хвост.
Перед ним была Шарлотта. А точнее, ее содранная кожа.
– Куда это ты собрался? Я вроде тебя не отпускала.
Нэ, как и прежде голышом, неспешно спускалась вниз, осторожно ступая большими ступнями, а ее птицы-татуировки жили своей жизнью, и тысячи глазок следили за незваными гостями так, что по спине побежали мурашки.
– Я… – проблеял Пятнистый, но старуха насмешливо хмыкнула.
– Ты? Ты тут лишний. Проваливай, пока я не передумала.
Дверь была все так же закрыта, и Пятнистый, которого не надо было просить дважды, кинулся мимо Нэ наверх, как можно дальше от страшного человека и нелюди.
Во рту было кисло. Пелл, давно избавившийся от остатка завтрака, мрачно сплюнул и вытер застрявшую в бороде слюну рукавом непонятно где успевшей порваться рубахи. Бандита мутило, он сам не понимал отчего, но тот ужас, что сковал его при появлении шаутта, липким комком застрял где-то в желудке и то и дело рвался наружу.
Пятнистый тихо застонал от подступающей дурноты, прислушиваясь к тому, что происходит внизу. Убежав сюда и спрятавшись в маленьком закутке, совершенно не казавшемся ему безопасным, он не слышал ничего. Не было ни грохота, ни молний, ни ужасного воя.
Если там, внизу, шел бой, то происходил он в абсолютной тишине.
Случившееся потрясло его. Безобидная старуха с бесконечной татуировкой, смерть Клота и Шарлотты, шаутт, прятавшийся в теле Сегу. Легенды ожили на его глазах, легенды зловещие, недружелюбные, и он не желал оставаться свидетелем дальнейших событий.
