– Очень жаль, – мелькнуло в Юркиной голове, – Жаль, что не смогу пойти. Я ведь так готовился.
Скользнув по толпе, его глаза встретились с глазами матери. Такой отчаянной ярости и стыда в них он еще никогда не видел.
Юра понял, что его казнь случится вдали от чужих глаз.
Надежда Петровна что-то сказала его классной руководительнице, та молча кивнула.
Когда Юрка подошел ближе к матери, она, схватив его за шкирку, как хватают беспомощных щенков или котят, направилась к выходу. Швырнув сына к скамейке, женщина сквозь зубы едва слышно процедила:
– Обувайся!
Школьный звонок перебил ее, не дав сказать что-либо еще.
Дети, громко обсуждая случившееся, разошлись по кабинетам. Тетя Маша, положив колокольчик на место, торопливо направилась к Надежде и Юрке.
Подойдя ближе, она сдавленным голосом, чтобы не услышала Галина Федоровна, что все еще крутилась в коридоре, словно желая убедиться, что Юрку все-таки накажут, шепнула:
– Вы уж сильно его не ругайте…
Мать злобно поджала губы, не ожидая того, что кто-то заступится за ее сына. Она всегда поджимала губы, когда злилась, но старалась скрыть ото всех свой гнев.
Юрка тем временем закончил обуваться и, с целью потянуть время, да и просто не привлекать к себе внимания злой матери, просто сидел на скамейке.
– Он ни в чем не виноват, – продолжила тетя Маша, но мать ее перебила.
Было видно, что такое заступничество ей неприятно. Что для себя она уже все решила, и кто-то должен был ответить за ее унижение. Она знала, что придя домой, дети непременно расскажут родителям о случившемся, и уже вечером все три села будут в подробностях обсуждать ее внешний вид и сопутствующий аромат. А это очень сильно било по ее самолюбию. Всю свою жизнь Надежда стыдилась крестьянских корней. Да и эта работа ей очень не нравилась, но деваться особо было некуда. Голод не тетка, хлеба не даст. Жизнь прижмет – и каждый пойдет коровам хвосты крутить.
Она ненавидела эту деревню, ненавидела свою избушку- развалюху, ненавидела нищего мужа, сына… ненавидела свою серую, убогую жизнь. Этот непосильный низкооплачиваемый труд. Вечные долги и поиски денег, мысли о том, чем же накормить ребенка, вечные стыд за свою нищету и попытки казаться тем, кем ты не являешься. Попытки угнаться за более богатыми и обеспеченными. Пустить пыль в глаза. Показать всем вокруг, что она достойна большего, а не того, что имеет сейчас.
Наде было стыдно за то, что она бедная. И все теперь знали это. Там, в школьном коридоре, каждый увидел ее слабое место, хоть женщина и старалась всячески его скрыть. Такого унижения она не могла стерпеть.
– Знаете что, – сказала женщина, – Вот своих родите, их и воспитывайте.
Тетя Маша осеклась. Было видно, что мать задела ее за больное.
– А с этим, я сама разберусь!
Надежда схватила Юрку за шкирку и, как тряпичную куклу, одним рывком подняла со скамейки. Воротник его рубашки больно впияжился в горло, отчего Юрке стало трудно дышать. Мальчик быстро поднялся, опасаясь, что это сможет повториться, но мать с силой отбросила его к двери.
– Всего доброго! – бросила она на прощание ошарашенной тете Маше, и вышла на крыльцо.
Техничка еще долго стояла в школьной прихожей, пытаясь придти в себя.
Юра не знал, да и все в деревне уже почти забыли, что единственный сын тети Маши, Васютка, утонул в десятилетнем возрасте. Пошел с друзьями на речку, и провалился под лед. Тело унесло течением. Муж, не выдержав горя, ушел из семьи, оставив Марию совсем одну, попутно обвинив в произошедшем. Ведь это она тогда отпустила мальчика погулять.
