– Преследуешь ли ты еще свой план мщения? – спросил я.
– Несомненно, но ты касаешься все опасных предметов. Мы поговорим об этом на свободе в лаборатории.
– Как, у вас есть и лаборатория? – воскликнул я в восторге и с удивлением.
– Да, – ответил Бенедиктус. – Но повторяю тебе, тише! Ты все узнаешь после.
И он переменил разговор.
На следующий день, за вечерней службой, Бенедиктус сказал мне на ухо:
– Когда все выйдут, спрячься за одной из колонн и жди.
Как только богослужение окончилось, я прошел в темный угол исповедальни, ожидая, когда последний брат выйдет и затворятся массивные двери. Я увидел тогда при свете лампады у большого алтаря, как между колонн безмолвно скользили тени монахов.
Минуту спустя около меня был Бенедиктус. В руках он держал нечто вроде колпака.
– Надень это скорее, – сказал он, помогая мне.
Это был черный шерстяной колпак, с отверстием для одних глаз. Бенедиктус надел такой же и прошептал:
– Иди за мной.
Он направился к алтарю, взял нечто, чего я не мог рассмотреть, и приблизился к одной из толстых колонн, поддерживавших купол церкви. Вдруг в выемке образовалось высокое узкое отверстие.
– Держись за мою рясу и считай до двадцати семи, – сказал Бенедиктус, спускаясь.
Дверь снова бесшумно затворилась, и мы спустились на двадцать семь ступеней в совершенной темноте. Спутник мой остановился перед стеной и постучался; раздался металлический звук.
– Кто идет? – спросил голос.
– Братья Мести, – ответил Бенедиктус.
– Куда идете вы?
– В чистилище.
Открылась узкая дверь, и мы вступили в небольшое круглое подземелье. Это было что-то вроде пещеры, и освещалось ночником. Виднелась соломенная постель, а на столе кружка с водой и хлеб.
Осмотревшись с любопытством, я заметил, что дверь в стене закрылось так плотно, что не оставалось никакого следа ее.
– Войдите, братья, – произнес старик с седой бородой и мясистым лицом. – Вы привели послушника? – прибавил он, пристально смотря на меня.
– Да, – ответил Бенедиктус.
Старый сторож подал нам два факела, и, когда я зажег свой, увидел, что за мною отворилась дверь. Мы вошли.
Мы шли лестницами и коридорами, казавшимся мне бесконечными, пока нас не остановили у одной двери, где несколько человек в капюшонах спросили у нас пароль. Эта дверь вела в длинный коридор, освещенный факелами и кончавшийся маленькой, совершенно пустой комнатой.
Мой проводник остановился. Вдруг раздался звучный голос, не знаю откуда:
– Брат Энгельберт, желаешь ли ты мстить своим врагам?
– Да, несомненно, даже ценою моего вечного спасения! – ответил я, не колеблясь.
– Ты должен назвать их, и можешь сделать это без опасения.
После минутного раздумья я ответил твердо:
– Я хочу мстить могущественному вельможе, моему отцу, матери моей, если она жива, и аббатисе урсулинок.
– Хорошо, – сказал голос. – Можешь ли ты сделать это один, без посторонней помощи?
– Нет.
– Так тебе нужны сообщники?
– Да.
– Можешь ли ты, в таком случае, принести клятву верности союзу Братьев Мести? Тебе помогут отомстить, но и тобою воспользуются, когда это понадобится, так же, как ты другими.
– Да, могу, – отвечал я. – Потому что это вполне справедливо, услуга за услугу.
– Брат, – произнес голос. – Отведи его в чистилище.
Бенедиктус подошел к двери с вырезанной на ней мертвой головой, окруженной каббалистическими знаками, отворил ее, и я остановился, ослепленный.
Я очутился в довольно большой зале, ярко освещенной факелами и восковыми свечами; посредине возвышался род престола, покрытого красным бархатом, на котором стояло золотое распятие, а под ним было большое сердце, пронзенное стрелами, и открытая книга. В зале находилось около ста человек в колпаках, какие были у нас, а на табурете позади престола сидел кто-то, в ком, мне казалось, я узнал приора.
