После того, как полевая хирургия была окончена, предстояла не менее важная задача – выбраться к машине, что стояла за пять вёрст от поляны. А лыж на двоих осталось всего три. И тут снова Иван проявил смекалку. Нарезал с подбрюшья убитого кабана тонкие полоски шкуры и смастерил из остатков изуродованной кабаном лыжи вполне рабочий снегоступ. Так и выбрались, и трофей с собой притащили на волокуше. В общем, тогда Иван восстановил свой статус-кво.
Пообщаться обоим выпало в пятницу, когда уже собрались выезжать на старицу, чтобы, переночевав, отстоять утреннюю зорьку.
–
До 15 сентября времени вагон и маленькая тележка, – Иван развивал свою мысль. – Паныч всяко потащит свою бригаду на Старые ёлки, там лось всегда держится. А это обход Сахи. Багун его на время охоты куда нибудь уберёт, понятное дело. Надо сделать так, чтобы Саха помешал охоте Паныча. Тогда председатель его точно уволит.
–
Не знаю, не знаю, – Степан сомневался (одно слово – Стёпа!), – за что Багуну его увольнять? За хорошую работу?
–
А если у Сахи дома найдут лосиное мясо?
Оба посмотрели друг на друга, осмысливая эти слова. Если найдут при обыске, то это, конечно, дело другое. Дальше цепочка размышлений замкнулась:
–
Значит так: пока Саха в лесу, заносим мясо ему во двор. Звоним в полицию. Он возвращается из леса и его принимают с мясом. Всё!
Если идея Ивана Степану и не понравилась, то он не подал вида. Только спросил:
–
У тебя мясо ещё осталось?
–
Есть пара кусков копчёного. Как знал оставил.
Оба синхронно кивнули: копчёное самое то, нет нужды держать в холодильнике. Значит и подбросить проще. А раз всё так просто, то зачем откладывать?
–
Что попусту время терять
?
Давай этой ночью и забросим, – Иван выжидательно глянул на товарища.
–
Можно. Только сначала надо звонок в полицию организовать. Пока они соберутся, сам знаешь… Что толку будет, если Саха это мясо найдёт сам?
__
Утро следующего дня застало обоих в камышовых зарослях старицы. Неспешно шагали по берегу покрытой ряской старой протоки, давно превратившейся в заводь. Рваные следы наплава на зеленоватой поверхности предвещали удачную охоту. День обещал быть ясным и жарким, настроение тоже было празднично-приподнятым – ночью всё сложилось самым лучшим образом. У неизвестного наркоши отобрали телефон и позвонили в дежурную часть. Потом, ближе к полуночи, тенью перемахнули через шаткий забор егерева хозяйства и, приоткрыв дверь сарайки, подвесили на стену кусок копчёных рёбер лосятины. Чисто сработали.
Сейчас мягкое утро уходящего лета ненавязчиво намекало о заслуженном отдыхе: ночью выспаться не удалось. Катались туда-сюда, едва успели до рассвета на старицу добраться. Поэтому скулы нет-нет да сводила зевота, тут уж не до внимательности и реакции.
Шлёпанье крыльев по воде и заполошный кряк взлетающей из камышей утки застал обоих врасплох. Успели отдуплетиться, но мазанули, обескураженно глядя на стремительно удаляющийся силуэт кряквы и падающие в воду ошмётки пыжей. Прозевали…
Отвлекая себя от неудачного выстрела перезарядкой Степан поинтересовался:
–
Ты первый схрон давно проверял?
–
С того дня ни разу не был. А что?
–
Надо бы посмотреть, что там и как.
–
Согласен. Давай после охоты заедем?
Вместо ответа Степан вскинул двухстволку на шум в камышах, и едва громко крякавшая утка встала на крыло и потянула над водой, снял её первым же выстрелом влёт. Громкий всплеск упавшей тяжёлой тушки был отличным продолжением начавшегося праздника.
