Встреча со Штефаном ободрила и взволновала его. В голове постоянно крутилась какая-то мысль, какое-то никак не уловимое воспоминание. Что-то одновременно притягивало и отталкивало. Почему он все понимал, но ответить не мог? В этом крылась какая-то тайна. Впрочем, все его теперешнее существование и являлось одной большой загадкой. По крайней мере, для него.
Шли дни. Он чувствовал себя все лучше и лучше. Повязку с ребер сняли, но двигался еще аккуратно, стараясь ничем не повредить недавние травмы. Насидевшись внутри помещения, теперь он радовался возможности при помощи костылей выходить на улицу. Удивительные, явно невиданные никогда прежде картины открывались перед ним, чтобы навечно врезаться в память.
Деревня представляла собой несколько коротких рядов безликих, однотонных домиков из глиняных кирпичей с оконными проемами без стекол. Место, где располагалась больница, было чем-то вроде площади, правда крошечной, с кляксами вытоптанной почти травы. Потом уже, когда он начал отходить дальше, он увидел еще несколько лачуг. Сложены из камней были только одна или две стены, другими служили скалы или огромные валуны. Вдоль строений выкопаны арыки, на дне плещется желтоватая, мутная вода.
Везде по улицам, между домами бродят лохматые пыльные овцы, спокойно гуляющие сами без всякого присмотра. Вдали, на склонах гор, видны пасущиеся большие отары.
Палящее, иссушившее все вокруг солнце. От такой жары все краски вокруг выцветают, кажутся тусклыми и линялыми. Сухая, потрескавшаяся от зноя, земля. Нога по щиколотку утопает в пыли. Редкие машины, проносящиеся по дороге, издали похожи на огромный, сам собой движущийся столб пыли. В обычные дни еле заметный ветерок появляется только вечером. Многие жители деревни спят на своих крышах, чтобы воспользоваться относительной ночной прохладой. Еще хуже становится, когда начинает с гор дуть ветер. Свежесть он не приносит, но пыль тогда поднимается в воздух, и целыми днями она повсюду, от нее некуда деться, противным хрустом скрипит на зубах.
Восточные мужчины, красивые какой-то мрачной, демонической красотой, в экзотических одеждах, с замедленными, плавными движениями. Женщины, закутанные в платки или покрывала, скромно прикрывающие лица от любопытных взглядов. Очаровательные, словно с картин, дети с огромными, темными как ночь глазами. Все эти пейзажи вызывали впечатление ирреальности, сказки. Деревня была окружена виноградниками и гранатовыми деревьями, больше вокруг ничего не было, кроме мрачных коричневых гор. Казалось, он остался один на самом краю земли, оторванным не только от собственной жизни, но и вообще ото всего.
Совсем скоро он уже знал полдеревни по именам и даже мог перекинуться вежливыми приветствиями, а потом и поговорить на простые темы. Вечером, когда темнело, и легкий ветерок делал жару более-менее переносимой, к больнице подтягивались старики с трубками в руках, обутые в разномастную – от тапочек до сапог – обувь. Рассаживались на кусках парусины и звали его пить чай с большими крошащимися кусками чего-то, похожего по вкусу на сухое печенье. Как могли, расспрашивали его, или рассказывали о себе и своих родных. С каждым днем он все больше понимал их.
Иногда он ходил к реке на то место, где его нашли. Опустившись на землю, подолгу сидел там, думая о своем. На валунах рядом с ним грелись большие серые ящерицы. Вся земля вокруг истыкана норами, по которым снуют какие-то рыжие мохнатые зверюшки. Горы со всех сторон до горизонта. Каменные, покрытые темным мхом завалы, подступающие к самой воде. Откуда он взялся здесь? Что с ним произошло? Пару раз, когда он засиживался до вечера, случилось наблюдать ему фантастичный, нереальный, как все вокруг, закат.
