«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы - страница 45

Главный пушкинский труд о Петре, вместивший в себя и весь опыт романа о царском арапе, тоже остался незавершенным. «Его записки – пока лишь высокохудожественный подбор материалов – результат архивных изысканий. Восстановив исторический процесс, он надеется объективно объяснить современные ему явления России…» – сказано Пушкиным о Карамзине. Слова эти с полным правом могут быть отнесены и к самому Пушкину.

Дерзнем выглянуть в окно, распахнутое незавершенностью романа о царском арапе. Три важнейших события можно разглядеть в туманных перипетиях судьбы его героя (о них не мог не думать автор): несчастная женитьба, смерть благодетеля – Петра, сибирская ссылка. Такая сюжетная последовательность вполне укладывается в традиции русского романа, который, по меткому наблюдению М.Е.Салтыкова-Щедрина, так отличается от западноевропейского: западный роман кончается свадьбой, а русский роман начинается свадьбой, а кончается где-нибудь в Сибири200.

Первая линия, связанная с семейной жизнью арапа, была предусмотрена планом романа, о котором нам поведал А.Вульф, и кратко намечена в диалоге арапа и Корсакова:

– Благодарю за дружеский совет, – прервал холодно Ибрагим, – но знаешь пословицу: не твоя печаль чужих детей качать…

– Смотри, Ибрагим, – отвечал, смеясь, Корсаков, – чтобы тебе после не пришлось эту пословицу доказывать на самом деле, в буквальном смысле»201 (VIII, 30).

Следующая катастрофа, которая неминуемо должна была обрушиться на голову арапа, – это смерть царя Петра, крестного и свата Ибрагима. По нескольким страницам, посвященным описанию этой смерти в пушкинской «Истории Петра»202, можно судить о напряженном драматизме сцены и глубочайшем психологическом проникновении Пушкина в обстоятельства последних дней и часов Петра:

«…Тверской архирей на ухо ему продолжал свои увещевания и молитвы об отходящих. Петр перестал стонать, дыхание остановилась – в 6 часов утра 28 января Петр умер на руках Екатерины» (X, 288). Произошло это ровно через два года после возвращения Ганнибала из Франции в Россию.

Следующий поворот в жизни арапа тоже мог найти свое место на страницах романа. В «Начале автобиографии» Пушкин пишет: «После смерти Петра Великого судьба его переменилась. Меншиков, опасаясь его влияния на императора Петра II, нашел способ удалить его от дворца. Ганнибал был переименован в майоры Тобольского гарнизона и послан в Сибирь с препоручением измерить Китайскую стену»203 (XII, 312).

У Меншикова были основания подозревать арапа. Начало их взаимной неприязни запечатлено во второй главе романа: «Ибрагим узнал великолепного князя Меншикова, который, увидя арапа, разговаривающего с Екатериной, гордо на него покосился…» (VIII, 11). В пятой главе Ганнибал становится свидетелем претензий Петра к Меншикову, связанных с корыстолюбием и злоупотреблениями временщика. «А теперь, – продолжал он, потряхивая дубинкою, – заведи меня к плуту Данилычу, с которым надо мне переведаться за его новые проказы» (VIII, 28).

Привлечение этих фактов вполне соответствовало бы творческим принципам Пушкина, который стремился выбирать для художественного анализа ключевые, переломные моменты русской истории, на их фоне повествование напряжено, насыщено «духом эпохи».