Сидевший за колченогим столом участковый, габаритами под стать соседу Сашки, попытался что-то сказать, но Андрей не позволил себя перебить. Тогда участковый, молодой совсем парень, набычился и стал судорожно лапать кобуру:
– Ах, ты, сявка…
Безразмерное брюхо над поясом не позволило ему сноровисто выпростать табельный «макаров», а потом было уже поздно. Андрей прижал запястья участкового к потертой поверхности стола.
– Не советую, – тихо проговорил он, глядя в глаза раздобревшему на скудном милицейском жаловании борову в мышиного цвета форме. Андрей отлично помнил наставления лейтенанта Божедомова – не связываться с милицией, но сейчас по-другому было нельзя. Правил без исключений не бывает.
– Не советую с «чеченцами» связываться, – повторил он. – Себе дороже выйдет. Они люди войной порченые, могут и зашибить ненароком. А народ их любит и в обиду не дает. – Тон его изменился, стал деловитым. – Деньги, что от этих пришельцев получил, верни.
– Не брал я ничего, – прохрипел участковый, даже не пытаясь освободить руки от захвата. Впрочем, ему это так и так и не удалось бы.
Андрей еще чуть сдавил запястья.
– Не надо! – застонал милиционер. На лбу его выступили крупные капли пота. Как горошины. Вот одна скатилась, повисла на кончике носа-пуговки и сорвалась на подбородок. Андрей сплюнул, не сдержался.
– Не буду. Если врать перестанешь. Значит, отдашь деньги их поганые?
– Не возьмут! – задышливо воскликнул участковый. – Испугаются.
– Возьмут. Они жадные.
– А если все-таки?
– В какой-нибудь благотворительный фонд отдай, мне квитанцию предъявишь. А против беженцев этих дело заведешь, если они и дальше хамить будут. Понял? И последнее. Заупрямишься, юлить станешь, на меня бочку катить – тут же узнаю, уж поверь, есть такая возможность. Имей в виду, у меня на тебя целое досье собрано. Папочка с тесемочками. А в ней бумажки разные, заявления, свидетельства… Дернешься, тут же пущу в ход! И тогда сидеть тебе, паря, на нарах, а таких, как ты, жирненьких, там любят: если сразу перо в бок не воткнут, так что помягче и потолще в другое место – обязательно. Что выберешь – дуба дать или петухом закукарекать?
Боров хрюкнул. Вислые щеки его тряслись.
– Вижу, уяснил. Повторного урока, надеюсь, не потребуется.
Не потребовалось. Блеф сработал. Участковый провел с бывшими беженцами разъяснительную беседу, и те быстренько съехали, обменяв комнату в квартире Сашки и клетушку на окраине на вполне приличную двухкомнатную квартиру недалеко от центра. Если они и прогадали в площади по сравнению с той, на которую зарились, то совсем немного. Такие нигде не пропадут.
* * *
Андрей доел мюсли, налил кофе. Приподнявшись, посмотрел сквозь плексиглас колпака на океан. Пока еще относительно тихо, хотя волнение усилилось, кое-где видны барашки пенистых гребней.
Последние дни Атлантика была такой ласковой, умиротворенной, словно решила безупречным своим поведением опровергнуть заверения всех, кто видит в океане лишь немилосердную стихию, от которой человек должен ожидать лишь бед и несчастий. Но теперь, заставив усомниться в былых воззрениях, океан готов был подарить бурю, явив другой свой лик – суровый, беспощадный и, вероятно, все же истинный.
Андрей включил спутниковый навигатор. На экране высветились его координаты. Запросил метеосводку, и на карте Атлантики высветились закрученные в спираль вихри. Он вывел курсор на квадрат, в котором находилась «Птичка», щелкнул «мышкой», и картинка увеличилась. Пока еще квадрат был темным, что означало спокойное море, но в углу была явственно заметна белая полоска, которая упорно наползала на экран. Часа через два весь квадрат станет белого цвета…
