Я вздрогну спросонок,
открою глаза,
От инея в сене хрустят волоса,
Сентябрьским туманом луга
затопило,
И, кажется, наземь сошли небеса —
Так близко и страшно
пылают светила!
Лежу на стогу у небес на виду.
Любуюсь-гляжу на большую звезду,
Которою трону рукой,
если встану.
Под утро
к загону на ощупь бреду.
В загоне мычит потревоженно стадо.
Костер у избушки остыл и потух.
Косится ворчливо Арсеня-пастух:
«Ну как не ругаться,
скажи ты на милость,
Пойди, соследи-ка ты этих пеструх —
Телушка-шалава взяла – отелилась!
Но будет, по видам,
коровка добра…»
Туманом стекая по стенкам ведра,
Густое молозиво чиркает тонко.
Я грею теленка, обняв, у костра
И звездочку глажу на лбу у теленка.
Курчавым сияньем исходит она —
Не в недрах Вселенной,
а здесь рождена —
Мне звездочка эта дороже небесной.
Она и потом,
в суете городской,
Приснится с улыбкой,
а может, с тоской,
До боли напомнив родимую местность.
