Чего здесь только не было! Соединенные земляными пандусами и каменными лестницами террасы соседствовали с разноуровневыми каскадами воды, многочисленными гротами, фонтанами и павильонами. Античные скульптуры украшали тенистые аллеи, а выложенные гравием или ракушками дорожки вели к смотровым площадкам, похожим на зеленые кабинеты и неожиданно возникающим среди растений. Общей эстетике вполне отвечала стрижка деревьев – искусная рука садовника придала их пышным кронам причудливые формы фигур людей и животных, а плотные ряды кустарников, определяющие границы сада, прекрасно справлялись с функцией живой изгороди. Парк окутывал слабый, едва уловимый аромат, исходящий от многочисленных клумб, засаженных неприхотливыми местными цветами, устойчивыми к сырому и прохладному климату Туманного Альбиона. А в стеклянных теплицах в огромном количестве произрастали розы и тюльпаны – по давней традиции, укоренившейся в Олдридж-Холле еще несколько столетий назад, роскошные цветы регулярно отсылались в больницы, дома престарелых и прочие богоугодные заведения. По незнанию я хотела было взять из теплицы охапку алых роз и поставить их в вазы, но когда старший садовник посмотрел на меня ошарашенным взглядом, я сразу сообразила, что сделала что-то не то. После того, как ситуация прояснилась, в одном из дальних уголков сада милейший мистер Риверс собственноручно срезал для меня дикие цветы совершенно невиданной красы, и я с удовольствием разместила букет на прикроватной тумбочке у себя в спальне.
За день до званого ужина внезапно испортилась погода: с утра зарядил дождь, небо затянуло тучами, а температура на улице опустилась так низко, что мне пришлось попросить миссис Девенпорт закрыть окна. Экономка явно не ожидала, что я окажусь такой теплолюбивой, и ее изумленный вид об этом красноречиво свидетельствовал: здешние представление о комфорте абсолютно не совпадали с моими, и если англичане прекрасно чувствовали себя при плюс восемнадцати, то я сразу начинала зябнуть, если термометр показывал меньше двадцати пяти. Обнаружив, что я и вправду замерзла, миссис Девенпорт немедленно отправила горничную за дополнительными одеялами, и потом еще долго причитала, что доставила миледи неудобства, пока я не заверила ее в обратном. Тем не менее я не собиралась отказываться от успевшего превратиться в привычку променада, разжилась зонтом-тростью, оделась потеплее и все-таки вышла в парк, чтобы под мерный шум дождя погрузиться в размышления.
Я уже два дня толком не разговаривала с родителями. Вернее, разговаривать-то разговаривала, но вот от видеозвонков принципиально отказывалась, чем предсказуемо вызывала небезосновательные подозрения. Мама по сотне раз переспрашивала, всё ли у меня в порядке, а отец прямым текстом интересовался, не нуждаюсь ли в деньгах, а я лишь старательно отмалчивалась, не решаясь признаться, что денег у меня с недавних пор куры не клюют, но ни счастливей, ни уверенней в себе я благодарю им так и не стала. Я постоянно порывалась рассказать о Родрике – именно о Родрике, человеке, с которым меня случайно свела судьба в Кондадо, а не о 18-м графе Олдридже и его миллиардах, но я объективно сознавала что почти со стопроцентной вероятностью нарвусь на осуждение. Конечно, родители никогда не опустятся до оскорбительных реплик, и я не услышу от них грязных намеков, как недавно от Кары, однако, мне было бесполезно надеяться на понимание. В силу возраста, стереотипов и предубеждений они просто не смогут войти в мое положение, а мгновенно начнут выпытывать, не запила ли я там снова, а этого вопроса я, пожалуй, опасалась больше всего.
