Берегите солнце - страница 36

– От немцев скрываетесь! – Чертыханов рассмеялся и осуждающе покачал большой лобастой головой. – Извиняюсь за грубость и солдатскую прямоту, но вы дура-баба. Другого определения вам нет. Разве сможете вы убежать от немцев со своей колясочкой? У немца, гражданка, машины, танки, самоходки; куда вы от них скроетесь? Настигнет, как по нотам!.. Ну выйдете вы из города, а дальше что? Ночь наступит, холод, дождь, а у вас внучка, такая хорошенькая куколка… – Прокофий потрепал девочку по щеке. – Что будете делать? Ночевать проситься начнете – чертогов вам там не припасли. И вас не пустят – не вы одни идете, вон какая туча прет!.. На поезд не рассчитывайте – вагоны переполнены, войска перевозят… А на какие средства будете существовать? Не золото небось везете в колясочке-то…

– Да уж какое золото… – Женщина, вздохнув, растерянно посмотрела на Чертыханова, на его лицо, широковатое, с картошистым носом и маленькими, участливо и лукаво сверкающими умными глазами: то ли правду говорит, то ли врет?

– Вот и поворачивайте назад, пока не поздно. Немцы в Москву не пройдут. Это я вам заявляю категорически, как свой своим.

– Не пройдут? – с сомнением спросила женщина и вопросительно взглянула на меня.

– Он не врет, мать, – сказал я.

Сзади женщин приостановилась молодая пара – тоже с колясочкой – и прислушивалась к разговору: жена худенькая, бледная, болезненного вида, муж здоровый, ухоженный, в пальто хорошего покроя, в шляпе, вокруг шеи – мягкий, пушистый зеленый шарф, конец шарфа перекинут через плечо.

Мать девочки, потупившись, тихо произнесла:

– Может быть, вернемся, мама…

Девочка вдруг захныкала:

– Бабушка, я хочу домой!.. – Огромная людская толпа ее, должно быть, пугала.

Чертыханов шагнул к молодой паре.

– А вы, молодой человек? И охота вам лезть в эту свалку, в это позорище? Не стыдно расписываться перед женой в собственном малодушии? Эх, люди!..

Жена сказала несмело, оправдывая мужа:

– У него бронь на руках…

– Себя можно забронировать, – сказал Чертыханов наставительно. – А совесть? Разве совесть забронируешь?

Молодой человек молчал, понурив голову.

Мы отодвинулись, чтобы не смущать их своим присутствием. Но Чертыханов исподтишка следил за ними.

– Глядите, товарищ капитан! – негромко воскликнул он, дергая меня за локоть. – Повернули! Повернули и уходят… Вот это агитация!

Неожиданно слева донеслись до нас отрывочные выстрелы. Мы с Тропининым переглянулись: что это могло означать?

– Идите в первый взвод, – сказал я Тропинину. – А я пойду взгляну, что там происходит…

– Моя помощь не понадобится? – спросил он.

– Нас вон сколько!

Я оглянулся – позади стояли Чертыханов с автоматом поперек груди и сержант Мартынов, который вел кассира; Прокофий нес увесистый портфель с деньгами… Мы направились вдоль улицы в сторону Спиридоновки.

В узком проезде между баррикад бойцы группы Пети Куделина задержали легковую машину. Вокруг нее бурлила толпа, в которой уже суетился милиционер. Рядом стоял седой, изысканно одетый человек – хозяин задержанного автомобиля. Впереди, рядом с шофером, сидела молодая женщина в пальто из серого каракуля, с девочкой лет пяти на коленях.

– Ты стрелял? – спросил я Куделина.

– Я, товарищ капитан. – Петя кивнул на милиционера. – И он тоже.

– Я же запретил тебе стрелять.

– А что было делать, товарищ капитан? Прут прямо на людей, слов не понимают. – Он указал на седого мужчину.