По прошествии десяти дней однажды за завтраком лесник вдруг спросил Педро, который стоял за его стулом:
– Давно ты имел известие о сыновьях?
– Довольно давно, сеньор.
– Где они?
– Старший, Мигель, пошел в моряки, как я вам докладывал, сеньор; он отправился из Байоны по морям-океанам.
– А другой?
– Перико?
– Ну да.
– Он на родине, как вам известно, сеньор, у наших родителей.
– Видно, не хочет быть моряком?
– О! Это истый горец! Я ждал от него письма и удивляюсь, что до сих пор не получил.
– Постой, завтра я поеду в Толедо и справлюсь; можешь быть спокоен.
– Благодарю, сеньор.
– Кстати, мне хочется узнать, что сталось с моей лошадью – кажется, этот дон Фелипе не церемонится со мной.
– Разве с друзьями церемонятся? – раздался тихий голос в дверях.
Все с изумлением обернулись. Женщины едва удержались, чтобы не вскрикнуть от испуга.
Дон Фелипе стоял на пороге, спокойный, улыбающийся, со шляпой в руке.
Он низко поклонился.
– Привет и доброго здоровья всем! – сказал он.
– Ей-богу! Вы не могли явиться более кстати, дон Фелипе! – вскричал лесник. – Я как раз поминал вас.
– Слышал, – с улыбкой ответил тот.
– Мы только что сели за стол; милости просим позавтракать с нами. Педро, прибор.
– С удовольствием принимаю приглашение.
И гость сел между двумя девушками, которые, как бы по безмолвному соглашению, раздвинули свои стулья, чтобы дать ему место.
– Я привел назад вашу лошадь, любезный хозяин, – сказал дон Фелипе, как только сел, – не беспокойтесь о ней; я попросил бы моего друга Педро отвести ее на конюшню вместе с моей.
– А где же лошади, сеньор? – спросил ньо Сантьяго.
– Мой слуга держит их у калитки сада.
– Педро, – приказал лесник, – позаботься о слуге этого сеньора.
Педро поклонился и немедленно вышел.
Веселость и оживление, так давно исчезнувшие из дома, точно вернулись вместе с гостем.
Губы улыбались, глаза блистали, разговор был оживлен. Дон Фелипе очаровывал остроумием и веселостью. Он говорил про Толедо, про двор и вельмож, окружавших короля, как человек, посвященный во все тайны придворного быта; он ловко передавал забавные анекдоты, словом, добродушно-свободным обращением, которое никогда не переступало границ приличия и хорошего вкуса, и слегка насмешливым, но всегда утонченным умом приводил в восторг своих слушателей, которые все время находились под обаянием его живой, меткой и увлекательной речи.
Часы летели, словно минуты.
Но в конце концов пришла пора расставаться, хотя дону Фелипе, по-видимому, так нравилось это милое семейство, что он всячески отдалял минуту отъезда.
В три часа, однако, ему необходимо было уехать; его звание обязывало его прибыть ко двору не позднее шести часов.
Итак, он отправился в путь, дав слово опять приехать, и хозяева усердно просили его не забывать своего обещания.
Дон Фелипе вернулся опять. Сперва он приезжал раз в неделю, потом по два раза и, наконец, ежедневно.
С каждым разом его посещения становились продолжительнее; казалось, ему стоило большого труда отрываться даже на несколько часов от своих новых друзей.
Они же, со своей стороны, питали к нему искреннюю и глубокую привязанность.
Надо отдать дону Фелипе справедливость, что он делал все на свете, дабы угождать всем и каждому.
Он охотился с лесником, беседовал о духовных предметах с доньей Марией, которая была чрезвычайно набожна, смеялся, пел, играл и бегал с молодыми девушками, был щедр и обходителен со слугами и даже искал дружбы собак, кормя их пряниками.
