— Россия, Германия, Израиль. Бесполезно. Но болезни без разницы, кто ты и сколько денег в твоём кармане.
За столом стало тихо. Я кусала губы и сминала вилкой еду. Наконец, Марта сказала:
— Выходит, тебя можно поздравить.
— Не поняла, — я и правда не поняла, с чего она хитро улыбается.
— Ну, как же. Сколько у вас была разница? Сорокет?
— Тридцать пять, вообще-то, — против воли голос стал тихим и хриплым. Это уже личное, не для посторонних.
Но Марте было срать. Она продолжала вещать:
— О том и речь. Бывает, ждёшь и ждёшь, пока богатый дед сыграет в ящик, а они, гады, живучие попадаются. Девки мучаются, пока сами не превратятся в старух. Жизнь-то быстро летит, и не заметишь! Тебе повезло больше! Уже отмучилась, деньги достались и время есть молодостью насладиться и пожить в своё удовольствие. Респект!
Почувствовала, как вилка дрожит в пальцах. Аппетит пропал окончательно, и даже стало подташнивать. Голос прозвучал, будто чужой:
— Вообще-то, я любила его.
— Да, брось, мы всё понимаем, правда, девочки? И не станем осуждать. Каждая крутится, как может…
— Я. Любила. Своего мужа! — голос сорвался на крик.
Никто не смеет так говорить о нём! Никто, тем более эти девки, которых впервые вижу. Вилка с громким звоном полетела на тарелку. В ушах шумело. Лицо жгло. С соседних столиков начали оборачиваться любопытные.
— Ладно, ладно, — испуганно прошептала Марта, — как скажешь. Пожалуй, нам пора, ещё увидимся.
Они поднялись с подносами в руках. Я осталась сидеть, обняв себя за плечи и глядя прямо перед собой. Спустя минуту Марта вернулась одна и без подноса, наклонилась ко мне и сказала:
— Прости, если обидела. Я ведь не думала, что ты...
Подняла на неё глаза и отчеканила:
— Впредь думай. А лучше — вообще не говори со мной об этом.
— Океей, — протянула Марта, широко улыбаясь, — ну, всё, до завтра! Кстати, — сделав пару шагов, Марта обернулась, — твой шеф не любит, когда опаздывают. Ты знаешь, да?
— Да. Знаю.
Обед закончился. В столовой стало пусто, а я продолжала сидеть на месте, гипнотизируя остатки еды в тарелке. Наконец, бросила взгляд на часы. Полчаса прошло. Теперь пора. Можно идти увольняться. Аристов с утра был не в духе, поэтому в том, что всё закончится именно этим, я не сомневалась ни капли. А зря.
Открыла дверь в приёмную и одновременно с этим Аристов вышел из своего кабинета. Наши взгляды встретились, и я не смогла сдержать торжествующей улыбки. Да, я опоздала! Как ты там писал: слишком долго ела! Да! Можешь наорать на меня прямо здесь, при толстяке, я его не стесняюсь! Ну же, давай, ни в чём себе не отказывай!
Аристов недобро прищурился, и уже открыл было рот, как вдруг мой сосед по кабинету подскочил на месте и зачастил:
— Виктория, спасибо, что отнесли договоры в снабжение! Вы меня выручили, очень выручили! Теперь мы всё точно успеем!
Чееего? Аристов хмыкнул и молча прошёл мимо. Когда за ним закрылась дверь, я подлетела к толстяку и зашипела, нависая над ним:
— Это что сейчас было, а?
Тот вздрогнул и откатился на кресле назад, испуганно моргая:
— Я… я вас выручил, но больше так не делайте! Лучше вернуться с обеда чуть раньше, а опаздывать нельзя, никак нельзя…
— Я не просила меня выручать!
— Но как же иначе, ведь мы коллеги, — толстяк растерянно хлопал глазами за толстыми линзами очков.
Махнула рукой и шлёпнулась на своё кресло. На столе лежала стопка печатных листов.
— Это ещё что?
