— Я помогу деньгами.
— Что, прости? — Я разворачиваюсь и смотрю на него как на ненормального.
— Помогу с деньгами на аборт. — Он виновато опускает глаза, а я едва сдерживаюсь, чтобы не вернуться и не врезать ему по роже.
— Засунь деньги себе в задницу.
Развернувшись, открываю дверь и вылетаю из его кабинета. Как можно быстрее дохожу до лифта и лихорадочно нажимаю кнопку вызова. Мне кажется, что Дима снова вернется, снова что-то будет говорить, уговаривать взять деньги и избавиться от ребенка. Когда же лифт наконец приезжает, я скрываюсь за его створками, как за защитной стеной, и выхожу только на первом этаже. Мне все еще сложно дышать и осознать весь масштаб трагедии, что произошла.
Не помня, как дошла до двери, выхожу на улицу и вдыхаю спасительный воздух. Осматриваюсь вокруг и пытаюсь понять, куда идти. В какую сторону двигаться, чтобы добраться… я даже не знаю, куда мне нужно. В конце концов решаю просто прогуляться и двигаюсь куда-то прямо, не видя прохожих и едва успевая обойти красивые горшки с зеленью, расставленные на тротуаре.
— Мила? — слышу где-то сбоку и поворачиваюсь голову. — Здравствуйте.
Я вижу темную шевелюру волос и янтарный, пробирающий до костей взгляд. Давид. Он смотрит на меня с радостью, а я не могу понять, что чувствую. Просто стою и смотрю на едва знакомого мужчину, а потом медленно начинаю оседать на пол, потому что силы вдруг покидают меня. Я не могу стоять, не в состоянии идти, тело становится ватным, а сознание наконец накрывает понимание того, что случилось: я забеременела от незнакомца, сама того не подозревая.
9. Глава 9
— Женщине плохо. Мила, — молчание, — я не знаю фамилии.
До меня доносятся обрывки фраз, произнесенных Давидом. Я понимаю, что полусижу, моя спина покоится на его колене, а голова на изгибе локтя. Невольно засматриваюсь на его аристократический профиль, на очерченные скулы, квадратную линию подбородка и растрепанную гриву волос, которые он наверняка неоднократно трогал руками.
— Послушайте… — Давид резко опускает голову, смотрит мне в глаза и бросает трубку. Закидывает телефон в карман пиджака и спрашивает: — Вам лучше?
— Да. — Я пытаюсь встать сама, но мужчина мне помогает, придерживая за спину.
— Точно все в порядке?
— Да, простите. — Мне жутко неловко оттого, что я упала в обморок прямо ему в руки, а ко всему прочему вокруг собирается толпа зевак, с интересом наблюдающих за нами.
— Все в порядке, — громко говорит Давид, — можете расходиться.
Вскоре все уходят, оставляя нас одних.
— Тебя подвезти? — интересуется мужчина.
— Да, если это тебя не затруднит.
— Назовешь адрес?
— Отвези меня в больницу, — слабо прошу я. — Пожалуйста.
— Хорошо.
Он кивает и помогает мне дойти до его автомобиля, открывает для меня дверцу и подставляет руку, чтобы я могла опереться на нее и сесть в кресло. Я жду, когда он разместится рядом, и закусываю губу, чтобы подавить внезапно появившиеся в глазах слезы. Дима не просто предал меня, он еще и забыл о моем существовании, едва я покинула его кабинет. Иначе как объяснить то, что он даже не вышел за мной, не попытался догнать и что-то объяснить, позвонить или написать.
— В какую клинику ехать? — по пути спрашивает Давид.
Я пожимаю плечами и думаю, куда ехать. К своему гинекологу я попасть не могу, а ждать нечего, потому что мне явно становится хуже.
— В любую, — прошу я. — Ближайшую.
Я не сразу понимаю, что Давид съезжает с дороги и останавливает автомобиль.
