- Вот так, - тонкие пальцы мамы осторожно нащупали венку, чтобы взять кровь, - и совсем не больно, не правда ли?
- Ты мне еще песенку спой, - не зло буркнула я.
В детстве я часто падала, так как ступени академии не были предназначены для беготни маленького ребенка. И мама, смазывая ушибы заживляющими мазями, напевала мелодию о храбром Кайле, что защищает и оберегает каждого, но для этого должен поберечь себя. Слов я не помнила, но смысл и мелодия навсегда отложились в сознании.
Мне было легко ассоциировать себя с этим храбрым воином, и я действительно верила, что именно поэтому должна быть осторожной. Должна – но никогда не была.
- Ты помнишь?! – поразилась мама, трогая лоб тыльной стороной ладони.
Затем покачала головой, что-то записывая в журнал.
- Конечно. Не слово в слово, но кое-что. Кстати, отличная была песенка, я иногда даже специально делала вид, что стукнулась, чтобы ее послушать.
Мама рассмеялась, откладывая журнал, и с нежностью глядя на меня. Я смутилась, как всегда при виде этих эмоций.
- Так что там с анализами? – спросила, чтобы переменить тему.
Чуть нахмурившись, мама перевела взгляд на журнал.
- В общем-то никаких отклонений я не вижу. Можно еще сделать тесты…
- Нет-нет, анализа достаточно! Давай лекарство, и я побегу.
Мама достала настойку, откапала немного в ложечку, и протянула мне.
- Сразу не поможет, потому что большую дозу в твоем положении нельзя.
Ну, кто бы сомневался! Проглотив терпкую жидкость, я решила чуть подождать облегчения боли.
- Только не говори Глоствер, ладно? – попросила, так как беспокойство с лица мамы не ушло, - эта корова ухватится за любой повод, чтобы не допустить меня к соревнованиям.
- Перестань так ее называть. И ректор не так плоха, как тебе кажется.
- Что?! – я едва не выронила ложку, - и это ты говоришь после того, как она хотела выгнать меня из академии?! Да о чем это я! Она и выгнала, и если б не Диеро…
При упоминании дознавателя я споткнулась, и резко закашлялась, чтоб не выдать своих эмоций. Проклятье, вот почему я так реагирую, даже просто произнося его имя вслух?!
Но мама, кажется, ничего не заметила.
- Да она меня просто ненавидит! – поспешно выдала я, заканчивая фразу.
- Глупая ты у меня еще. И слишком эмоциональная. Я бы списала все на твое положение, но ты и до этого была такой, - улыбнулась мама, протягивая руку и дотрагиваясь до моей щеки, - а ректор Глоствер была очень добра ко мне когда-то, оставив работать и жить здесь, вопреки всем правилам. Так что мы должны быть ей благодарны.
Ага, по гроб жизни! И пусть издевается, как хочет, ведь не выставила беременную женщину на улицу! Эх, мама, наглее нужно быть, и хитрее, а то так всю жизнь и будем на задворках!
Я чуть ли не с жалостью поглядела на женщину, которая, несмотря на легкие тени вокруг глаз и грусть, была по-прежнему очень красива. Именно той красотой, какой нередко наделяют на рисунках женщин – мягкая, хрупкая, словно излучающая доброту всем своим обликом. Просто удивительно, что мама до сих пор одна!
Хотя, где бы ей найти себе мужчину? Ведь сидит в академии круглосуточно!
- Мам, - осторожно спросила, садясь на кушетке, - а ты бы не хотела завести еще отношения? Ты ведь еще молодая…
Женщина вспыхнула, но тут же скрыла смущение смехом.
- Какие отношения для будущей бабушки, дочь? – смеясь, ответила она, и даже я улыбнулась от понимания, что это правда, - не болтай глупости, мне вполне хватает того, что есть. Давай-ка поднимайся, кажется, у тебя уже ничего не болит.
