Как мне найти другого, когда сердце уже занято?
— Тимуру привет, — кидает отец и, попрощавшись с Ариной, отключается. Я же, опустив телефон, смотрю на Тимура.
— Мне не нравится так их обманывать, — признаюсь ему. — Обычно я просто недоговариваю, а сейчас лгу! Когда все вскроется, они будут на меня обижены, — бурчу, и плакать хочется.
— Мы им всё объясним, — обещает он с улыбкой. — И мыло с верёвкой притащим. Так что, думаю, простят. О мёртвых либо хорошо, либо никак…
— Иди ты, — легко пихаю его в плечо.
***
— Тим, там мыло… — выхожу в одном лишь халате из ванной комнаты, направившись в гостиную, где последний раз видела Тимура за работой в ноутбуке. Он всегда работает, будто ничего в жизни лучше никогда не пробовал. — Ой! — вскрикиваю и быстро прячусь за угол, обнаружив хозяина дома не одного.
И ладно бы это была девушка, но это мужик.
Вообще-то, мы с Тимуром теперь вместе живём. И плевать, что это его дом. Разрешения у меня о гостях спрашивать не надо. Но предупреждать надо бы. А вдруг я голой по квартире хочу ходить?! И хожу?!
— Выходи, красавица! — тянет мужчина, которого я толком даже не разглядела. — Чего уж я там не видел?
— Мои симпатичные лодыжки и шрам на пятке, — бросаю ему и выставляю ножку из-за угла, демонстрируя. По залу проносится хохот, и я прячу часть своего тела.
— А будь халат короче, могли бы и шрам на правой ягодице увидеть, — поддевает меня Тимур, явно подшучивая и провоцируя.
И, зная этого парня, могу с уверенностью сказать, что мужик, который сидит рядом с ним, явно близок Тиму. Тот не при всех так себя ведёт, лишь при избранных.
Закатываю глаза, вспоминая, как именно получила дурацкую отметину. Повелась его уговоры и полезла вместе с ним через забор, чтобы достать наши игрушки, которые мы намеренно к соседям кидали.
А там за сетку зацепилась – и в итоге шрам на всю жизнь. Но его почти не видно, потому как скрыт в ягодичной складке.
— Громов! — рычу на него. — Я сейчас вспомню о пункте договора, и ты перед другом будешь в розовом халате щеголять. На голое тело! И уж в нём ты точно не будешь вспоминать место, где у меня шрам.
— В розовом? — переспрашивает друг Тимура и начинает хохотать громче прежнего. — А нехило тебя баба строит, — судя по всему, получает подзатыльник от обиженного и продолжает. — Мара, выходи! Трогать не буду! Но не смотреть не обещаю! Глаза всегда к прекрасному тянутся!
— Мара, иди переоденься и выйди к нам, — командует Тимур со стальными нотками в голосе.
— А он… он знает? Кто я? — высовываюсь из-за угла, округлив глаза. Быть такого не может, чтобы Тим доверял кому-то, кроме родных. Он даже Арине не всегда доверял, а тут… ужас!
— Я знаю обо всём! Я его лучший друг! — расслабленно пожимает он плечами, и я узнаю в нём одного из тех, с кем Тим выставляет фотографии.
— Это который Давид или который Глеб? — спрашиваю его.
— Глеб сейчас в Японии, — оповещает меня Тимур. — Это Давид.
— А, ну раз друг… — выхожу из-за своего укрытия полностью и подхожу к парням. — Приходила сказать, что мыло с жасмином у тебя вкусное. Надо ещё купить. Оно закончилось, — равнодушно произношу, стараясь не смотреть ему в глаза.
Стыдно мне признаться в том, что я два часа в ванной сидела не потому, что настолько грязная, а потому, что мой беременный разум не мог успокоиться, пока не истратит на своё тело весь огромный флакон жидкого мыла.
— Там же половина флакона ещё, — зачем-то ещё упоминает, будто я этого не знала.
