– …?
– Вы совсем …? Какой еще мясокомбинат? Даже о производстве биопрепаратов не может быть речи! Просто многие еще не готовы к восприятию правдивой информации. Новое противоречит их архаическим обычаям. Вам не кажется, что представления о кладбищах, захоронениях, кремации и тому подобному устарели?
– …?
– Тем более! Речь не идет об умершем человеке!
– …?
– Вы еще об энтелехии, об энтелехии поговорите!
J/ю
Да ничего там особенного. Везде – такое же. Но… Немало уникального.
Повеяло энергией и странным ужасом от транспарантов 20-х годов:
ДОЛОЙ РЕЛИГИЮ И АТЕИЗМ!
ДОЛОЙ ИДЕОЛОГИЮ И ФИЛОСОФИЮ!
ПСИХОЛОГОВ – НА ГИЛЬОЬТИНУ
ВМЕСТЕ С ПОПАМИ!
ПОДДЕРЖИМ В. В. АДОРАТСКОГО
Сороковые годы?
С февраля 1942 по сентябрь 1944 года приходилось делиться продуктами с Советами. И больше, чем надо! И больше, чем отрывала от себя целая губерния! Откуда всё бралось? И всё же рестораны в городе нормально функционировали. В их меню значились продукты (взглянем на обрывок бумаги с меню):
Сучье вымя
Собачья нога
Козий потрох…
А если здесь корейцы-владельцы? Не исключено, этот раритет – для хамского отвода глаз. Оленина и юкола были основным продуктом питания. Даже из учебников это можно вычислить.
В 1942-м Арзамас пытались обвинить в промышленном саботаже: не всё дает, кое-что утаивает. Обвинение не прошло: собственных рудников не так много, внешние поставки сырья оказались недостаточными. Зато с середины сорок третьего в Союз пошел стратегический продукт АГ-14. Документация по нему до сих пор закрыта.
Прозрачна история с задержкой и неотправкой полка добровольцев из Березовска: и внешний НКВД, и местный ЧК всячески препятствовали этой разлагающей советских людей дикой идее.
Расставание было долгим. Странно, ведь Федор не уезжал за пределы Старого сектора и выехать из него было невозможно, и все же женщины-Хеуки плакали. Да! Жить в меблированной комнате после гостеприимного дома непросто. Но зато не на кампусе! Не Россия, но и не заграница! И не вечно же быть учеником р.....го училища. Нужно поступать в М…диевский институт, а проучившись в нем пару лет, попытаться перейти в университет. И какие-то вольные работы до того найти. Эти работы уже нашли для него Хеуки – на другом конце мегаполиса.
Федор прохаживался по цеху близ помещения конторы. Начальника все не было. Неудобно как-то здесь прохаживаться. Может, зайти в контору, поговорить с мастерами и учетчицами, порасспросить о том о сем. Ведь все они по русскому обычаю сейчас бездельничают и ничем связанным с работой не занимаются. Федор двинулся в сторону распахнутой двери. Это движение каким-то чудом было замечено. А может и нет: произошло какое-то совпадение. Из проема высунулась молодая розовощекая блондинка и потянула ручку двери на себя. Дверь захлопнулась. Вот так! Федор опять начал прохаживаться вдоль стены, ожидая пропавшего начальника цеха. Минут через пять это ему надоело. Он подошел к двери, раскрыл ее и нагло спросил у сидящих в конторе:
– Можно я у вас тут побуду?
Конторщицы переглянулись между собой. Сидящая в углу розовощекая блондинка едва не прыснула.
– Побудьте, побудьте, – улыбаясь, разрешила старшая. – Что, студент? Будете работать день через три? (Федор кивнул.) У нас Кира тоже студент, кивнула старшая на смешливую блондинку, учится на дизайнера.
Был конец смены. Две дамы собрались, поторчали у зеркала и покинули помещение. В конторе осталось трое, не считая Федора. Ему налили кактусовый напиток и предложили гречневые сухарики с марципанами. Федор сидел между Кирой и двумя остальными. Эти двое Лена и Софья занялись разговором между собой. Федор, сделал пару глотков и с выразительным шепотом обратился к Кире:
