БереZOVский, разобранный по буквам - страница 5

– Понимаю, что это звучит по-идиотски, но я искренне пытаюсь представить, как бы сам повел себя в подобной ситуации. Не берусь утверждать, что не растерялся бы и не испугался.

– Заранее смоделировать свое поведение в экстремальной обстановке невозможно. Я пережил этот момент, поэтому могу твердо сказать, что мне страшно не было ни на секунду.

– Ни во время взрыва, ни после?

– Именно. Причем я не отношу себя к числу очень смелых людей, но в тот миг испуга не было. Не знаю, может, просто я не до конца понимал, что происходит. Иногда кажется, что и сейчас этого не понимаю.

– Шок?

– Наверное, все-таки нет. Помню все до мельчайших подробностей, за исключением звука взрыва. Я ничего не слышал, только увидел: вспышка, пламя, посыпавшееся стекло, загоревшаяся обшивка салона и одежда… А страха не было.

– Что же тогда? Злость, растерянность?

– В первое мгновение промелькнуло удивление: почему бездействует охрана? Потом я увидел Диму и все понял. В следующую секунду почувствовал, что у меня горят волосы, дымится одежда, и подумал: можно ли выходить из машины, не будут ли там стрелять? Понимаете, времени на то, чтобы испугаться, не оставалось, нужно было выживать. Я выпрыгнул из автомобиля и вдруг ощутил, что стал хуже видеть. Позже выяснилось, что у меня неопасно поврежден один глаз, а тогда я предполагал самое дурное.

– Пламя с себя вы сами сбили?

– Помогли. Такого уж пламени не было, вы не подумайте. Я просто начал слегка гореть.

– Ну как же, понимаю: слегка загорелся. Обычное дело!

– Первым делом я спросил: что с водителем и охраной? Мне сказали, что с Мишей и Димой не очень. Масштабов случившегося я тогда еще не представлял. Правда, я увидел очень много крови на своей одежде и удивился: откуда? Потом я побежал к зеркалу выяснять, что у меня с правым глазом, вижу им или нет. Только после этого меня повезли в больницу, наложили швы, прочистили раны. Больнее всего было рукам. Палец кипятком ошпаришь – и то на стену готов лезть, а тут все руки обожжены оказались…

– В том, что взрывное устройство было заложено в «опеле» – вы же занимаетесь продажей автомобилей компании «Дженерал Моторе», а следовательно, и «опелей», – вам не видится скрытый смысл?

– Конечно, можно рассматривать и такую версию. Фантазировать можно до бесконечности. Скажем, когда решался вопрос по Аэрофлоту, в одной из газет появилась направленная против нас статья, в которой упоминался госчиновник Ленский, якобы занимавшийся лоббированием в нашу пользу. Статья была подписана псевдонимом Онегин. Мы все помним, чем закончилась дуэль между Онегиным и Ленским у Пушкина. Можно ли рассматривать эту статью как скрытую угрозу? Поэтому так и с «опелем»: вероятно, намек, а может, и нет.

– Это еще и претензия на крутизну: не какой-нибудь потрепанный «Москвич» рванули, а иномарку.

– Допустим, машина была совсем даже не новая, так что вряд ли тут был расчет на то, чтобы потрясти нас широтой натуры подрывников.

– После неудачного покушения прессой рассматривались четыре варианта вашего поведения. Первый: жить, как жил, и рано или поздно пасть жертвой покушения удавшегося (что, по-моему, глупо). Второй: объявить войну мафии и постараться победить ее (это, думается, трудновыполнимо, если не сказать – нереально). Третий: поменять суровый российский климат на мягкий океанский (похоже, самый простой выход). И четвертое: откупиться, выйти из опасного ряда. Это комментировать я не берусь, предоставляя вам право высказаться.