Он пришел в себя, когда понял, что стоит перед валуном один. Тот, что распластался на камне и раскинул руки в стороны, – уже не в счет.
Развернувшись, Макаров вбежал на пригорок. В десятке метров ниже, уходя в сторону берега, решительно шагал Левша.
Макаров догнал его, когда тот почти подходил к лесу. Ухватившись за рукав черного как смоль костюма от Бриони, он снова ощутил волшебный аромат туалетной воды.
– Левша!..
Тот обернулся, словно ждал этого. И Макаров почувствовал на своем лбу еще не остывший ствол. Перед глазами его перебирали рукоятку пистолета пальцы, и на одном из них сверкал гранями бриллиант…
Макаров поднял взгляд выше «беретты». Светлые волосы, упав на лицо, прикрыли глаза Левши как шторками.
– Как долго ты здесь находишься?
Знакомый, но такой глухой голос. Безупречная французская речь – Макаров не знал французского, но ему почему-то подумалось, что именно безупречная.
– Левша, – уже ошалев от растерянности, проговорил по-русски Макаров. – Это же я… Что здесь происходит? Кто был тот человек? Почему ты… в костюме?… Где ты его взял?
– Русский, – с разочарованием протянул тот и взял Макарова за плечо.
Хватка была жесткой. Попятившись, Макаров вспомнил о своей больной ноге.
– Какого черта делает русский здесь?
Макаров долго колебался, прежде чем ответить.
– Я хотел спросить вас, не видели ли вы здесь женщину лет тридцати, гуляющую с ребенком?
– Гуляющую с ребенком женщину в половине третьего ночи в Булонском лесу? – с подозрением повторил Левша.
– Это не ваше дело, в котором часу я гуляю с женой и детьми. Просто вы здесь единственный, кому можно задать вопрос.
Левша оставил руку Макарова в покое, внимательно посмотрел на него и коротко бросил:
– Вы хотите, чтобы я помог вам найти вашу жену?
– Нет, благодарю.
– Отчего же нет? Ведь вас это тревожит? Почему русскому не помочь русскому в чужом городе? – И он посмотрел на Макарова еще более внимательно.
Тот ответил так, как подсказывало ему его дикое состояние:
– Пошел ты на!.. – развернулся и крикнул в сторону холма, на котором дважды видел мерцание оптики, – он был уверен, что это оптика, но поговорить с собой об этом он решил потом: – Катрин!
Обернувшись и убедившись, что Левша расслабился, Макаров пробормотал, не особенно надеясь на удачу:
– Но сигарету-то у тебя стрельнуть можно?
– Не вопрос. – И тот протянул ему пачку «Мальборо».
Наблюдая за тем, как Левша спускается с холма и заходит в продолжающий буйствовать лес, Макаров дрожащей рукой вынул из кармана зажигалку. Совместить огонек с кончиком сигареты ему посчастливилось только с четвертой попытки.
– Я схожу с ума? – произнес он, поглядывая по сторонам. – Или уже сошел и ночи в этих краях для каждого наступают индивидуально? Второе ближе к истине. – Докурив, он бросил окурок и втер его ногой в траву. Ему хотелось еще добавить что-то об увиденном только что, но тогда ответ на вопрос, сошел ли он с ума, можно было опустить. И без того было ясно, что сошел. – Дорого бы дал, чтобы понять, о чем они говорили…
Наугад выбрав направление, он двинулся в путь. Решив не думать пока о Левше и убийстве, но еще чувствуя на плече неприятное ощущение от хватки Левши, он наугад выбрал направление и отправился в путь…
В который уже раз – наугад…
* * *
Ночь наступала так, как ей и положено – не торопясь, но упрямо. Во второй раз за этот день, кажется. Черт знает что происходит, думал Левша, склоняясь к тому, что по голове его ударили крепко. А иначе может ли быть такое, чтобы трезвый человек, без признаков шизофрении, в течение восьми последних часов своими глазами видел, как сгущаются сумерки. Правда, ночь первая длилась не более четверти часа. А потом снова наступило утро. Или день – кто разберет…
