В особенности мне жалко нашу турбазу, там крутые тропы. Тем более, что она популярна и зимой и летом. Я помню, как родители нас мелких туда раньше возили. Круто было. С тех пор бываю там крайне редко. Почти никогда. Там все напоминает о тех хороших днях, которые были в моей жизни. И которых никогда больше не будет. Заправляет базой, естественно, тоже Волков. Я поднимал этот вопрос, но он четкого ответа не дает.
– Руки мне на стол ладонями вниз, – командует нами Волков, не повышая голоса.
Ярик понял, что дело паленым запахло, но делает, как велено.
– Ты тоже, Роман, – не обделяет и меня своим тяжелым взглядом.
Да твою ж мать. Вздохнув, нехотя, но все же показываю костяшки, но на стол ладони не кладу. Много чести. Пресмыкаться перед ним я никогда не буду.
– Объяснитесь, – требует. – Ярослав?
– В школе терки. Один токсик девчонку хейтить начал, рамсы попутал, пришлось…
– Ярослав, – прерывает его, сидя в своем кресле Волков. – Тоже самое, но человеческим языком.
– Да блин, я че вам аристократ? – возмущается мелкий.
– Я жду, – безапелляционно чеканит Андрей, мать его, Богданович.
Ярик вздыхает, но все же подчиняется.
– Одноклассник начал девочку задирать, за волосы дергать, обзывать. Я вступился за нее. Дело до драки дошло. Так яснее?
– Роман? – переводит взгляд на меня, удовлетворившись ответом Яра.
– Что? – реально не понимаю. И мне что ли отчитываться? Я вообще-то уже не ребенок.
– Почему костяшки сбиты?
– Я на допросе что ли? – сую руки в карманы и с вызовом вскидываю подбородком.
– Нет, но объясниться все же придется. И пока даже без санкций.
Решил надавить? В его характере. И я бы никогда не прогнулся даже под него, но чем все это закончится, уже знаю, не первый раз сталкиваемся во мнениях.
– Давно было, еще несколько дней назад, – нехотя отвечаю. Не отстанет же.
– Подробности.
Да блять. Не скрывая вздыхаю. Но все же отвечаю:
– Недалеко от колледжа сцепился с одним. Инициатором был не я.
Бесит, падла. Какого лешего он вообще лезет в мои дела?
– С кем сцепился?
Но Волкову врать не получится. Я не знаю, каким шестым чувством он обладает, но ложь считывает на раз-два. И методы борьбы у него с ложью и остальным вполне примитивны, но не особо приятны. И я бы даже сказал, вполне действенные. Может жалования лишить, или тачку, например, забрать. Мою тачку!
– Из зеленых кто-то.
– Твою мать, – тихо, но грубо. – Я просил не связываться с ними?
Просил. Не раз даже. Ну а хрен ли они сами нарываются? Я сам на рожон не лезу, только ответки кидаю. Ну, в основном.
– Предупреждаю последний раз. Иначе заберу машину. Так доходчивее, надеюсь, звучит моя просьба?
– Вполне, – выплевываю.
Тачку он заберет. Это моя тачка, вернее отца. Заберет он, блять. Но приходится промолчать, потому что он реально заберет. И это бесит. Все, сука, уже бесит!
– Свободны.
Молча выходим из кабинета любезнейшего Андрея Богдановича. Перед тем, как завалиться спать, выхожу во внутренний двор и закидываю в рот сигарету. Вообще не понимаю, что всем от меня надо. Каждый, мать его, хочет мозги вправить. Волков в особенности. Возомнил из себя батю. Задолбал уже. И я бы давно плюнул на его манию величия и смотался куда-нибудь подальше, если бы не младший брат. Его я не могу бросить.
– Мне тоже дай, – выходит за мной Ярик и тянет руку.
– Облезешь, мелкий еще дымить.
– Ага, конечно, – скалится. – Можно подумать ты только в прошлом году закурил. А я прям и без этого не найду.
