Он заметно воодушевился и предложил тут же отметить сделку, прикончив бразильский ужин.
– Раз уж все на столе, – сказал он и добавил значительно: – Это – судьба!
Он ел с большим аппетитом и пил, не пьянея, он сыпал шуточками и комплиментами и совершенно очаровал меня. Горели свечи, играла тихая музыка, в его шальных глазах плясали манящие огоньки.
А потом случилось то, что и должно случиться в романтической сказке. Мы танцевали – одни в пустой квартире, все теснее и теснее прижимаясь друг к другу, а потом внезапно и страстно впились друг в друга губами, едва не задохнувшись от бесконечного поцелуя.
– У меня такое чувство, – проговорил он, с сожалением отрываясь от моих губ, – что все это во сне. Что я снимаюсь в самом лучшем своем кино, в шедевре всех времен и народов…
– Кино – великий обманщик, – напомнила я.
– И великий утешитель, – возразил великолепный Берт.
– Это была удивительная ночь! Вряд ли я когда-то позабуду ее. – Овалов произнес это очень серьезно, пристально глядя мне в глаза.
В окна спальни било ослепительное солнце. Снаружи слышалось осторожное царапанье воробьиных лапок по жестяному карнизу. По дому разносился аромат свежеприготовленного кофе. Мужчина моей мечты был очарователен до конца – и кофе я пила прямо в постели. А он сидел рядом, глядя на меня ласковыми и мудрыми глазами.
Ночь, действительно, выдалась удивительная, и ее на самом деле не хотелось забывать. Овалов оказался любовником умелым и нежным, и ни на секунду не вышел из идеального образа, который сложился у меня в воображении. Я была счастлива.
Будет ли у этой незабываемой ночи продолжение – мне не хотелось загадывать. Это зависело от нас обоих, а больше от Судьбы, которую лучше не дразнить. Но в глубине души я надеялась на лучшее. Ведь подарила же судьба мне этот единственный, невозможный шанс! Миллионы школьниц влюбляются в киногероя, но кто из них может всерьез рассчитывать на взаимность?
Утренний кофе как-то незаметно закончился новыми объятиями и поцелуями. А потом мы, совершенно обессилевшие, завтракали на залитой солнцем кухне, обмениваясь на первый взгляд необязательными, но так много значившими для нас обоих словами. Я испытывала чувство необыкновенного покоя и удовлетворенности. Если бы тетя Мила могла видеть меня в эту минуту!
После легкого завтрака и бодрящего десятиминутного душа я наконец вспомнила о своем заветном желании и переоделась, чтобы предстать перед Оваловым не в обличье Золушки, а в облике принцессы. Я выбрала легкое ярко-желтое платье. Этот радостный ликующий цвет как нельзя лучше гармонировал с моим душевным состоянием. Минут тридцать я билась над прической, но мои усилия были вознаграждены в полной мере. Когда я предстала перед Оваловым с новым, как теперь говорят, имиджем, он не смог сдержать восхищенного восклицания.
Я насладилась произведенным эффектом и спросила:
– Итак, куда мы отправимся сегодня, мой повелитель?
Овалов привлек меня к себе, мягко сжав мои плечи, и умоляюще проговорил:
– Знаешь, я не испытываю желания выходить из этого дома. Давай проведем весь месяц здесь, в этой прекрасной спальне?
– Э, нет! – капризно ответила я. – Мне были обещаны театры, рестораны и… что там еще?
Овалов смущенно улыбнулся, сел в кресло и немного неуверенно произнес:
– Видишь ли… После того, что произошло, мне, наверное, следует объявить наш вчерашний контракт… э-э… расторгнутым? То есть, – поспешно добавил он, – рестораны и музеи остаются, естественно, в силе. Просто мне придется поискать другого телохранителя… Для нас обоих!
