– Кто у нас первый на лобное место?
Все сразу как-то задвигались, засуетились, и Александр Сергеевич, он же майор Прохоров, неловко хмыкнув, произнес:
– Вы скажете тоже. Лобное место! Просто мне будет удобно так разговаривать: я на этой табуретке, а мой собеседник – на этой. Присаживайтесь, пожалуйста!
Обратился майор Прохоров к хозяйке дома, она села на табуретку и уставилась на следователя, не мигая. Ты и я, мы оба знали силу этого ее взгляда, прямого, детского, без подвоха. Мы оба знали, что далеко не все его выдерживали. Вот и сейчас, несмотря на то, что она смотрела на майора безо всякой задней мысли, просто смотрела и все, Прохоров как-то заерзал, начал перебирать бумажки на подоконнике, откашливаться, делать серьезное лицо и, наконец, фальцетом переспросил:
– Ваша фамилия, имя и отчество?
Она посмотрела на нас – мы тоже начали ерзать под ее взглядом— и сказала:
– Нина Павловна Арбецкая, в девичестве Куликова. Родилась в Москве в 1954 году. Замужем. Нет, сейчас, наверное, вдова или как это называется. Есть дочь двух лет. Закончила школу, техникум, работаю. Всё. Вся биография в трех словах. Жуть!..
Следователь старательно внес услышанную информацию в лежащий передним бланк, не пытаясь анализировать сказанное, прикинул, что этого явно недостаточно и продолжил беседу:
– Вы сказали, что в пятницу уехали к родителям. Когда это было? В какое время?
– Я заканчиваю в 16.45, – она посмотрела на нас, мы дружно покивали. – От работы до дома около часа, но я от метро захожу в ясли за дочкой и, если ее группа гуляет, то мы с Машенькой сразу идем домой, а если детки еще не вышли на улицу, то не сразу: надо оторвать ребенка от какой-то игры, уговорить его одеться во все тридцать восемь одежек, попрощаться со всеми друзьями, за которыми родители еще не пришли. И все это со слезами и капризами, короче, не быстро. Так было и в эту пятницу. Дома мы с Машей появились где-то в половине седьмого.
Она замолчала, как будто собираясь с силами, потом продолжила:
– Лучше бы не приходили… В квартире были гости. Мой муж редко приводил кого-то домой, обычно распитие спиртных напитков проходило на свежем воздухе. Но в этот раз либо погода была слишком плохая, либо в доме было еще что-то ценное для обмена на водку, либо звезды так сошлись. Не знаю, но только здесь стоял дым коромыслом и в прямом, и в переносном смысле. Сколько было людей и кто они, понятия не имею. Честно говоря, я бы не обратила на весь этот шалман внимания – к пьянству мужа я уже привыкла – если бы ни один разговор.
Тут она остановилась и глубоко задышала. Никто не проронил ни слова, все ждали, когда рассказчица справится с подступившими слезами:
– Разговаривали двое: мой муж и мужчина, голос которого я не забуду до самой смерти. Они обсуждали какие-то долги, что их надо отдавать, но мне это было не очень интересно – вынести из дома уже было нечего. Я начала прислушиваться, когда услышала в разговоре свое имя. Мужик говорил, что, мол, долги можно отдавать по-разному, что, если твою бабенку, меня то есть, помыть и почистить, то ею, мною то есть, вполне можно расплатиться, а там и дочка подрастет, года через три будет нарасхват… Волосы у меня на голове встали дыбом! Я подхватила Машку, благо не успела ее полностью раздеть, и выскочила из квартиры. Уже на ходу я поняла, что отвезу дочку к родителям и оставлю ее там до тех пор, пока не решу всех проблем с мужем.
