Первопроходец с трудом отвечал на поцелуй и тихо постанывал от ощущений. Ему было хорошо, слишком хорошо, несмотря на изможденность и усталось. Дань Хэн не рискнул ласкать его член и вместо этого сосредоточился на движениях, стараясь каждым толчком задевать простату.
Келус таял в его руках, плавился, словно золото в раскаленной печи. Дань Хэн и правда считал его самым драгоценным, что было его жизни. В такие моменты он любил Келуса по-особенному остро, страстно и вожделенно, и одновременно трепетно, очень нежно. Рядом с ним он ощущал себя другим. Понимал, что получил ещё один шанс на такую жизнь, в которой смог бы быть счастливым.
В которой он может быть счастливым. В которой он счастлив.
Дань Хэн всё-таки не смог держаться до конца и на последнем толчке резко и глубоко вошёл, с низким стоном изливаясь в горячее тело. Келус глухо простонал и рвано выдохнул.
Дань Хэн судорожно прижал его к себе с силой и замер в этой позе. Ему хотелось продлить эти ощущения, это состояние телесной и духовной близости. Келус стойко терпел, но всё-таки не выдержал и похлопал напарника по плечу. На большее его сил не хватало.
– Ты меня сейчас задушишь, – просипел он. Дань Хэн ослабил хватку, но совсем немного. Келус только вздохнул.
Им обоим надо было отдохнуть.
***
– Кажется, у меня был сухой оргазм. – Келус задумчиво провёл рукой по подбородку, вспоминая свои ощущения. Настроение у него было болтливым, и он без лишних раздумий делился сейчас всем, что только приходило к нему в голову. Дань Хэн внимательно его слушал, не прерывая. И любовался. Совсем соскучился. И смотрел на него неотрывно, будто хотел запомнить каждую мелочь, все детали. Келус от этого смутился. – И отпусти меня уже, у меня все болит!
Первопроходец попытался отпихнуть Дань Хэна от себя, но его возмущение было слишком неубедительным и наигранным, поэтому Пожиратель луны так и продолжил обнимать его со спины, даже не шелохнулся. Первопроходец устало провёл рукой по своим волосам и завозился на диване, пытаясь сесть поудобней. У него болело все. Буквально все. Даже то, что объективно болеть не должно.
А еще истинный облик никуда не делся. И если Келус ничего не имел против рожек, то хвост его серьезно напрягал. Казалось, он был везде – оборачивался кольцами вокруг его ног и рук, залезал под одежду, трогал его кожу. Дань Хэн упорно молчал по этому поводу. А еще упрямо не давал покинуть комнату. Да что там – даже с дивана не хотел отпускасть. Келус с трудом сходил в душ, хотя там ему тоже пришлось долго отбиваться от ставшего слишком навязчивым напарника и настаивать на раздельном купании.
Пожиратель луны только сильнее прижал первопроходца к себе. В его поведении было даже что-то тревожное. Келус старался отогнать мрачные мысли и хоть как-то разрядить обстановку, но Дань Хэн оставался странно навязчивым и при этом невыносимо мрачным.
– Не оставляй меня больше.
Сначала первопроходец подумал, что он ослышался. Но руки, лежавшие на его животе, надавили сильнее, словно Дань Хэн пытался прижать его к себе еще больше. Келус накрыл его ладони своими. Улыбка медленно исчезла с его лица. Он не знал, о чем сейчас думает Дань Хэн и что именно послужило причиной его слов.
Но одно он знал точно.
– Я сделаю все возможное. И, наверное, даже невозможное. Всё-таки я тоже не обычный человек.
Келус повернулся к нему лицом. На его губах расцвела грустная, но такая красивая улыбка, что в груди Пожирателя луны что-то невыносимо защемило. Первопроходец убрал несколько прядей с чужого лица и, подавшись вперёд, поцеловал его в лоб, прямо между бирюзовых рожек.
