Шаги заглушались плотным ворсом ковровой дорожки, но, не успев отдышаться, я слышал биение собственного сердца, постепенно входящего в норму. И раньше испытывавший соблазн всё-таки выяснить, есть стёкла в рамах или нет, я остановился и приблизился к фотографии с подписью «Дебют четырёх коней», где г-н Павленко и я в белых одеждах сражаемся с двумя тёмными противниками, причём один из них, г-н Ворсюк, поднял коня на дыбы. «Удивительное дело, – подумал я, – кто-то из техников захватил с собою фотоаппарат». Вообще-то, по логике событий это был скорее эндшпиль. Протянув руку, почти прикоснувшись к взлетевшему вверх копыту, я вдруг ясно услышал речь – и потерял к эксперименту интерес, превратившись в слух.
Впереди, из дальнего холла, слышался голос Чучельника, и я, ступая непонятно зачем медленно и тихо, двинулся туда.
– Глубоко уважаемый и горячо любимый Жорж, – доносился раскатистый баритон, – признайтесь, давно вы не были на балете, а? Но ведь ограничение области интересов искажает субъективную реальность, между прочим. Так вот, помните книгу комиксов Жана Эффеля «Сотворение мира» по библейским мотивам? Когда я увидел одноимённый балет, то вдруг получил серьёзный удар по своему чувству юмора: да, только так, выделывая па, размахивая руками и ногами, то есть используя весь свой физический потенциал, и можно что-то сотворить. А что думаете по этому поводу вы?
Теперь я отчётливо слышал и голос г-на Павленко.
– Не следует недооценивать человеческую природу. Уж мне-то можете спокойно верить, я-то имею все основания для утверждений априори. Когда-то люди наделяли природу своими чертами, землю располагали на черепахе и разговаривали с пустотой. В этой в целом ошибочной системе была своя логика, но всякому заблуждению – своё время. Теперь, когда стало ясно, что и Солнце – всего лишь атом вселенского пламени, мы рассматриваем организм человека с механистических позиций, а на мозг глядим как на композицию микросхем. Однако это просто смешно – путь человека от, извините за выражение, праха земного, до, грубо говоря, венца природы весьма протяжен, и сегодня со всей очевидностью вдруг становится понятным, что иначе как антропоморфным его назвать нельзя. Соответственно, и дела человека – его такое же продолжение. Всякому заблуждению – своё время.
Я стал различать тени на гладком полу, и тут из противоположного коридора появилась Тутта, уже успев освоиться и приняв на себя часть хозяйских хлопот: в руках она несла поднос с кофейником и чашками. Я решительно появился.
– Следует заметить, – собственный голос казался мне несколько резким после недавнего мороза, – сегодня многие приходят к выводу, что часть задач, которые возлагали на кибернетику, экономически целесообразнее решать при помощи естественного инструмента – человека. В частности, планируется на Марс отправлять не беспомощные механизмы, а подготовленную миллионами лет эволюции машину из крови и плоти. Путешествие в один конец. Немалый шаг для человека, небольшие расходы для человечества.
Меня, по всей видимости, поджидали, поскольку и Жорж, и Чучельник оживились, а количество чашек на подносе равнялось четырём. Тутта, располагая приборы на стеклянном столике, окружённом креслами с кожаной обивкой, улыбнулась и сказала:
– А у нас уже всё готово!
– Да, – сказал Жорж, – в самом деле, коллега. Ну что, пора на штурм?
