— Но вы же уже не вместе, — тихо возразила Ульяна.
— Но это не значит, что я ее разлюбил, — вздохнул Тимофей.
Он сделал несколько шагов, дошел до двери, открыл ее и на пороге еще раз повторил:
— Не в тебе дело, честное слово. Ты очень красивая.
Он вышел, а по ее щекам потекли слезы. Она смахивала их и про себя повторяла «ты очень красивая».
Мирон с Настей ждали друга на первом этаже у выхода.
— Давай, Мурзик, до завтра. Я домой, позвоню вечером, — сказал Мирон, чмокнул девушку и подошел к другу, — я подброшу тебя.
Когда они сели в автомобиль, друг с упреком посмотрел на Тимофея:
— Ты совсем сдурел?
— Что? — не понял тот.
— Мне Мурзик только десять минут назад призналась, что Уля в тебя влюблена. Я думал, что вы сейчас выйдете из аудитории за ручку под вальс Мендельсона, а ты выбежал как идиот, один и нам сразу стало понятно, что немецкой музыки не будет.
— Я из немецкой музыки предпочитаю Rammstein, — решил пошутить Тимофей.
— Вообще-то я серьезно. Уля офигенная. Неужели ты ей отказал?
— Если она офигенная, то почему ты сразу клюнул на Настю, а не на нее?
— Во-первых, Уля выше меня на голову, во-вторых, она не посмотрела бы на такого, как я…
— Почему это? — перебил его Тимофей.
— Да прекрати ты! И так понятно. Мурзик меркантильная, ее прельщают бабки и статус, да и внешне она идеально мне подходит. Уля — совсем другая, — тургеневская девушка.
— Да, кроткая, молчаливая, мечтательная. И ждет она большой и чистой любви. Так?
Мирон кивнул.
— И при чем ко всему этому я? Ты видел Ларису? Вот такие девушки мне нравятся. А не размазня на блюдце… Заводи мотор, Мир, мне к отцу на объект ехать надо. Сегодня доделываем, получаю свои деньги и хоть одежду прикуплю, а то хожу как бомж…
— Явно слова Лариски-крыски, — предположил Мирон и завел двигатель автомобиля. — Куда тебя отвезти?
— Если можешь — на Павелецкую.
— Ок, поехали, — он вырулил с парковки и продолжил советы. — Только твоей Лариски рядом нет уже полгода, и вряд ли она появится. Или ты собираешься ей хранить верность до старости?
— Она здесь не при чем.
— А кто при чем?
— Я.
— Объясни, почему ты должен держать целибат, если можно получить больше сексуального опыта? Тем более что девушка очаровательная! Я сам на нее иногда засматриваюсь — просто картинка — голубые глазки, светлые волосики, губки такие пухленькие…
Тимофей перебил его:
— Перестань!
— Уже ревнуешь? — засмеялся Мирон. — Не, ну серьезно, Тим, не тупи! Никто же не заставляет тебя жениться на ней. А вот разбавить одиночество — очень даже нужно.
— Тебя Настя подослала, что ли? — скривился Тимофей.
— Ну ты совсем уже? — покрутил у виска Мирон.
Доля правды в обвинении Тимофея была. Настя действительно попросила своего парня поговорить с другом и настроить, чтобы он присмотрелся к Ульяне, что, впрочем, Мирон и сделал.
Остальную часть дороги парни ехали молча, попрощались сухо, но совет Мирона все же дошел до адресата. Тимофей закончил работу, получил расчет и решился пройти до дома пешком. Всю дорогу он думал о Ульяне и у самого подъезда сделал вывод, что ему действительно стоит присмотреться к девушке и для начала хотя бы один раз сходить с ней на свидание.
На следующий день в институте он подошел к ней после занятий и пригласил выпить кофе. Ульяна совершенно не ожидала этого, поэтому растерялась, не зная, что ему сказать. Весь день она на него не смотрела. Не так, как раньше — не смотрела, только когда он не видел, а совсем, как будто его не было в аудитории. Но теперь он стоял перед ней и ждал ответ, а Ульяна хлопала глазами и молчала.
