Бесконечный плей-лист Ника и Норы - страница 10

Теперь эта Нора улыбается, источая дружелюбие и свет.

– Прости, что? – спрашивает Трис.

– Извини. Я неясно выразилась. Давай я поясню. ОТВАЛИ НА ХРЕН.

– Ой, Нора, а я думала, это ты у нас не выносишь ругательств. А теперь, почему бы тебе не взять вон там бутылку «пьянзиллы» и не поискать каких-нибудь фанатов Weezer, чтобы поразвлечься с ними? Я не с тобой, а с Ником разговариваю.

А я думаю: «Она борется за меня. Трис добивается меня».

Но почему-то Нора обнимает меня и запускает пальцы мне в задний карман джинсов.

Я уже собираюсь сбросить ее руку, но тут Трис произносит:

– Ну же, Ник – мы правда опаздываем, и нам нужна машина. Я заплачу за бензин.

И тут же я понимаю, что меня нет в этом ее «мы». Меня выгнали на хрен из этого самого «мы».

– Пойду поищу Рэнди, – решает Кэролайн.

– Нет, блин, не пойдешь, – отвечает Нора, убирает руку с моего плеча и берет Кэролайн за локоть. Мы стоим, как персонажи сказки, словно «мы в город Изумрудный идем дорогой трудной», а Трис заслоняет нам путь, словно Злобная ведьма из Прошлого.

Она могла бы заполучить меня так легко. Но вместо этого она фыркает и соглашается:

– Можешь его забирать. Мне нужна была только его машина.

И с этими словами она покидает меня. До самой смерти, после каждой встречи с ней я буду чувствовать, как она покидает меня. Снова и снова, снова и снова.

Нора вынимает руку из моего заднего кармана и сосредотачивается на том, чтобы удерживать Кэролайн в вертикальном положении. Теперь моя очередь вести, и я справляюсь с трудом. Не то чтобы я был пьян, укурен или под таблетками. Просто я совершенно разбит. И потому почти не воспринимаю окружающее.

В этой какофонии лишь один аккорд внушает надежду – девочка, за которой я иду. Я знаю, что мог бы отправить ее просто искать такси – подозреваю, что она вполне может себе это позволить, – но мне приятнее будет уехать отсюда с ней вместе, остаться с ней. Она прощается с менеджером клуба, мы добираемся до двери и наконец вываливаемся на улицу. На тротуаре полно людей, они курят, болтают друг с другом, пока сигареты не превращаются в пепел. Несколько человек, которых я едва узнаю, кивают мне. В обычной ситуации, выходя из клуба с двумя симпатичными девушками, я поймал бы несколько восхищенных взглядов. Может, дело в том, что Нора и Кэролайн явно сердятся друг на друга, а может, все тут думают, что я гей – как бы там ни было, я получаю не больше поздравлений, чем таксист, который забирает клиента.

Я знаю, что должен предложить Норе свою помощь, когда она пытается усадить Кэролайн на переднее сиденье, но проблема в том, что сейчас я сам едва держусь на ногах. Улицы пусты. И внутри меня пусто. Или нет – полно. Полно боли. Просто моя жизнь пуста.

Я вожусь с ключами. Трис не ждет меня внутри машины. Трис вообще меня нигде и никогда больше не будет ждать.

Мне не стоило приходить сюда. Мне не стоило приходить туда, где может оказаться она.

Мы подходим к машине.

– Что это за хреновина? – спрашивает Нора.

Пожав плечами, отвечаю:

– Это «юго».

Так вот к чему привел меня мой многообещающий жизненный путь. Еврейская принцесса из Энглвуд-Клифс, чертова отличница, которая сама решила пойти в католическую старшую школу для девочек, чтобы быть рядом со своей лучшей подругой, которая сама решила отказаться от поступления в Браун, девушка, чьи возможности – теперь, когда перед ней вот-вот откроется весь мир, – вполне могут оказаться бесконечными, просидит всю апрельскую ночь на пассажирском сиденье «юго», воняющего маслом пачулей (Трис использует его для ароматерапии). Возможно, это просто машина не заводится, но у меня такое чувство, будто не заводится вся моя жизнь. Да уж, у этого «юго» металл высовывается сквозь порванную обивку пассажирских сидений, царапая бедро. Этот реликт времен холодной войны никак не реагирует, когда Ник поворачивает ключ в замке зажигания, и это отличная метафора для моей убогой жизни: НЕ ЗАВОДИТСЯ.