Беснующийся дух - страница 8

– Пожалуйста, не трогай нас, прости меня! – умоляюще произнесла Алёна, озираясь.

– Скажи спасибо своей дочери, только благодаря ей я не стал вас трогать. Почти, – с усмешкой сказал я, приближаясь к женщине.

– Не трогай нас, – продолжала Алёна, не слушая меня.

– Да сдались вы мне. Трус и шлюха! – начал я выходить из себя.

– Не смей так говорить, жалкий призрак! Мы тебя кончили и ни капли не жалеем, – злобно сказала женщина, но опомнилась, понимая, что одно неверное движение или слово может привести к концу, – Прости нас, Миша, мы не хотели твоей смерти.

– Конечно, ты еще скажи, что не желала отдаваться этому чудику тогда, – огрызнулся я, поднимая с пола тяжелую книгу.

– Извини, меня, пожалуйста, я не понимала, что делаю. Я была пьяна.

– Ты сейчас ещё пытаешься выгородиться, обвинив своего теперешнего мужа, – сказал я, расхохотавшись.

– Не трогай нас, мы уедем, и ты никогда нас больше не увидишь! – жалобно пролепетала женщина.

– Я хотел лишь покоя и друзей в вашем лице. Но сейчас задела забытую рану. Вас тут никто не тронет, можете не уезжать, – сказал я, опуская на пол книгу.

– Спасибо. Я понимаю, как тебе тут одиноко, поэтому мы можем остаться, – произнесла Алёна, смотря в дверной проём.

– Ты и представить себе не можешь, как мне одиноко, но ладно, живите тут. Будем друзьями, наверное, – проговорил я, сдерживая гнев.

Сумки семья пока не разобрала. Алёна и Влад были на низком старте бежать отсюда. Их сдерживал только страх и понимание того, что больше им почти некуда идти. Наташа стала общаться со мной в открытую, рассказывая о своих делах в школе и жалуясь на свои мелкие злоключения. Я сам стал общаться со своими убийцами. Холодно и только по делу. Сначала родители девочки почти не разговаривали со мной, но со временем привыкли к моему присутствию. До прощения было далеко, но первые шаги были сделаны.

Тихая жизнь длилась недолго. Однажды я заметил трёх подозрительных мужчин, которые обсуждали, как им быстро и тихо вскрыть замок.

– Я думаю, надо ночью заходить! Эти бакланы спать будут, мы по-тихому всё вынесем, а выделываться будут – кончим без шума и пыли, – просипел бугай с лицом, похожим на кирпич.

– Вован, ты – олень. Ночью шума много наделаем, у нас даже глушаков нет, там еще девка мелкая, завизжит – нам вилы, – сказал мелкий, но плечистый бандит.

– Да вы оба – бараны! Сизый сказал только припугнуть, а вы тут уже планы строите, киллеры недоделанные! – вторгся в разговор худощавый брюнет, одетый в олимпийку с тремя полосками на плечах.

– Не бузи, Толян! – сизый из тюрьмы не увидит, а мы хоть повеселимся, – прошипел низкий “наемник”.

– Реально, не мороси, Стриж, зайдем, развлечемся, никто и не узнает, – успокоил своего приятеля здоровяк.

– Гриша, ты дурак? Тут в подъезде камеры стоят, они ваши морды записывают, а за мокруху срок дают больше, чем у тебя извилин в мозгу! – сказал Стриж и огляделся.

– Сам ты извилина, фаршмак! Я говорю, всё будет ровно, мы маски наденем, – просипел Гриша, лицо-кирпич.

– Да на твою рожу ни одна маска не налезет, чудовище! Тебе только если пакет из магазина брать. И то самый большой, – ухмыльнулся Стриж и постучал товарищу по плечу.

– Не гони, огрызок, а то я тебя щелкну! – не оценил шутку здоровяк и рывком отнял руку приятеля от своего плеча.

– Спокойно, Глыба, всё ништяк, ближе к ночи сюда придём, и никто твоей рожи не испугается! – подколол Гришу Стриж и на всякий случай отошел от него подальше.