Аксен очнулся в холодной, сырой темнице замка Бреннена. Руки сковали ржавые, грубой ковки кандалы. Цепи в два пальца толщиной тянулись от них к большому кольцу в потолке. Окон не было, и только свет коридорных факелов слабо освещал небольшой островок пола у его ног. В затёкших плечах нарастала ноющая боль. Голова разламывалась от выпитого.
– Какого хера?! – прохрипел он и зашёлся в жестоком кашле.
В памяти плясали неровные фигуры, обрывки фраз и размытые лица пирующих. Огромный силуэт то ли медведя, то ли витязя, раскидывающего напирающих людей, возник перед ним.
«Ром?! Был бой?! Что-то случилось на пиру…»
Желчь подкатила к горлу, Аксена вырвало. Он поморщился, сплюнул, только сейчас вместе с запахом рвоты и плесени уловив тяжёлый запах засохшей крови. Он был залит ею с головы до ног.
«Кровь не моя. Ран нет».
Тяжело застонав, он зажмурился, силясь вспомнить прошедшую ночь. Как наяву перед ним возникло искажённое ужасом лицо Радного и разрывающий плоть нож в его горле.
– Я отрезал этому жирному ублюдку голову, – прошептал Аксен. – Срезал его гнилую башку с плеч!
Тут же память вернула ему всё произошедшее на пиру. Он вспомнил их с Радным разговоры, вспомнил кровавое безумие, захлестнувшее мозг. Вспомнил бой. Его вырвало повторно. Он попытался вспомнить, что было дальше, но разум отказывался думать о чём-то, кроме тошноты и привкуса человеческой крови во рту.
Где-то наверху раздалось бряцанье ключей и тяжёлые стоны несмазанных засовов. Протяжно скрипнула дверь, послышались звуки приближающихся шагов. В небольшой круг света вошёл Артур. Он молча посмотрел на узника.
– Твою мать, Аксен.
Аксен облизнул пересохшие губы и опустил голову.
– Кто возьмёт моих?
– Игнаций.
– Хорошо. Кэс ещё слишком молод, Фарли раздолбай, Рому не хватит мозгов вести две десятки.
– Он спас тебя там.
– Помню. Как он?
– Пойдёт под трибунал.
Аксен поднял голову и посмотрел на Артура.
– Его надо вытащить.
– Вытащу.
– Ты извиняй меня, старшой. Я… я не думал. Я даже не помню, как схватился за нож.
– Зачем ты вообще притащил его?
Аксен слабо усмехнулся.
– Да не в ноже дело. Я бы справился и голыми руками.
– После возвращения с Холма я доставлю тебя в Ладос на Суд Воевод.
– Знаю.
– Я не смогу тебе помочь.
– Знаю.
– Это правда об Урусских?
– Было.
– Мой отец, он… – Артур не хотел заканчивать вопрос, он боялся услышать ответ. Одна мысль, что его отец, герой Эделии, мог участвовать в чудовищных преступлениях, доводила его до отчаяния.
– Твой отец служил в Железном легионе. На такие геройства отправляли только элиту.
– Обо всех преступлениях Радного на островах тебе нужно было доложить!
– Пить хочу.
Артур огляделся. В коридоре стояла бочка с затхлой водой. Грязный деревянный ковш висел рядом на стене.
– Я распоряжусь, чтобы тебе принесли свежей воды и еду.
– Двадцать лет, старшой. – Аксен зажмурился, вдавливая накатившие слёзы обратно. – Двадцать лет я живу с этим. На войне всё было ясно. Враг там – убивай. А после победы… После победы ты берёшь факел и доказываешь им свою преданность. Приказы не обсуждаются – приказы исполняются.
