Честолюбия ей не занимать, а наука намного увлекательнее, чем траханье с вечера до утра. Мужские члены бывают разного калибра, но удовольствия от них слишком однообразны, чтобы претендовать на серьёзное место в жизни. Досуг Ляля посвящала плаванию, теннису, вечеринкам в узком кругу отпрысков крупных чиновников. На рестораны, туристические путёвки, наряды отец денег не жалел – дочь должна выглядеть лучше всех. В общем, скорее всего папа прав: выходить замуж сразу после школы действительно не к спеху, тем более в реальной ситуации это мало что меняло, они с Ромкой как встречались, так и будут встречаться, квартира Брагинских всегда в их распоряжении – адвокаты слишком заняты заколачиванием денег.
Пришло время определиться с вузом. Строительный Ляля отвергла сходу: папина фамилия всегда будет играть роль – и хорошую, и плохую, а она не хотела никакой. Поэтому подала документы в институт железнодорожного транспорта, где большой спортзал и собственный плавательный бассейн, можно без ущерба совмещать тренировки с учёбой. Большаков не перечил, уважая выбор девочки – сам воспитывал самостоятельность в принятии решений, но нужные звонки втайне от Ляли сделал. Конечно, он предпочёл бы последовать новой моде и отправить дочь учиться за границу – в Париж или Лондон, однако расстаться со своей любимицей надолго, а главное, выпустить из-под контроля в ответственный период становления, побоялся. Кто знает, каких она там идей нахватается, да и нравы в старушке Европе сильно упали. Ещё приволочёт сюда какого-нибудь хиппи, байкера или нищего художника, а то и сама останется там на жительство. Нет уж, не стоит экспериментировать.
Взрослого Рому проблема высшего образования не слишком волновала, он вообще не признавал его обязательной необходимости. Продолжал любить животных, дореволюционный десятитомник Брема знал почти наизусть, Джеральд Даррелл был его кумиром. По квартире адвокатов между кошкой с котятами спокойно разгуливали, стуча костяными коготками, разновеликие черепахи. Рома держал три аквариума, террариум, белых мышей, которые неожиданно высовывали любопытные мордочки то из его рукава, то из-за пазухи. Он их дрессировал, а потом безжалостно скармливал змеям.
– Тебе надо в МГУ, на естественный факультет, – сказала Ляля.
Роман скорчил мину:
– Не уверен.
Он действительно не знал, куда приложить напичканную отрывочными знаниями голову. Запас самых разнообразных сведений оседал в ней, заставляя бросаться от истории к физиологии, от естествознания к философии. Родители кроме юриспруденции ничего посоветовать не могли, а она его уж точно не вдохновляла.
– Насмотрелся, – говорил он Ляле. – Ставить ловушки, копаться в психологии и подзаконных актах – не по мне, я сторонник простой и ясной справедливости.
– Исповедуешь идеалы коммунистов: всем понемногу, зато поровну?
– Это миф. И не всем, и далеко не поровну. Советская власть была казённой справедливостью вопреки добру и милосердию, хотя и умело прикрывалась христианскими идеями. Сейчас мало что изменилось. Узкая часть способна себя реализовать, а толпе обещано счастье, до которого она не доживёт, потому что его неоткуда взять. Но разве задача государства не есть счастье толпы середняков, а не отдельных одарённых личностей? Я не настолько уязвлён гордыней, чтобы бороться в одиночку с системным явлением, – произнёс симпатичный сангвиник не совсем, впрочем, серьёзно, что не выходило за рамки его обычной манеры.
