– Обычный. Алекс с тобой?
– Нет. Он… – Руна подняла глаза и наткнулась на глаза Гидеона. От электрических разрядов в воздухе волосы на затылке зашевелились. Появилось ощущение, будто началась гроза, ударил гром и вот-вот вспыхнет молния.
– Мисс Уинтерс? Все хорошо?
Вопрос вернул Руну на землю.
«Не забывай, что ты играешь роль, – велела она себе. – Это все спектакль».
Но какую выбрать роль? Героини, злодейки или дуры?
Пожалуй, все же дуры.
– Все замечательно, – пропела она. – Я обожаю оперу, а ты?
В зале вновь вспыхнул свет, на актерах засеяли атласные платья, расшитые блестками. Свет упал и на лицо Гидеона, глядящего куда-то в темноту.
– Здесь все так красиво, – не унималась Руна, продолжая играть роль той, какой должен считать ее Гидеон. – Костюмы, декорации, исполнение… – Она одарила его самой лучезарной из имеющихся в арсенале улыбкой. – Хотя спектакли могли быть и покороче. Лучше значительно короче, ты согласен? Мне они кажутся немного занудными, понимаешь? И так сложно не потерять нить! К концу у меня в голове все путается.
Она засмеялась, чтобы добавить красок образу. Но на самом деле на душе было тяжело и грустно.
Каждую субботу они с бабушкой посещали оперу. Это был самый любимый день недели Руны. Бабушка делала ей макияж и прическу, а еще позволяла взять любое украшение. Руна обожала спускаться по ступенькам, пританцовывая, любоваться новой пышной юбкой. Ей нравилось вести неспешные разговоры с искушенными театралами – подругами бабушки. Она будто переносилась в другой мир. Но больше всего удовольствия ей доставляло то, что было после спектакля, – они с бабушкой ехали домой и обсуждали увлекательные истории, которые разыграли на сцене актеры.
Это было до того, как Красный Мир объявил оперы вне закона. Все, что было в репертуаре сейчас, – жалкая пародия на прошлые постановки, но они были одобрены Министерством общественной безопасности. Современные спектакли были неинтересными – своего рода тонкий намек на то, как лучше поступать при новом режиме, напоминания о том, кто есть враг и почему следует его ненавидеть. Ведьмы всегда были злодеями, как и сторонники ведьм. Те, кто их выслеживал и уничтожал, – героями, достойными подражания. Все до тошноты предсказуемо.
Бабушке они бы не понравились.
Руна украдкой посмотрела на Гидеона. Он, вероятно, считает это высоким искусством.
– Я больше всего люблю антракт, – продолжала вещать Руна. – И конечно, званые вечера после представлений. – Она склонилась к нему ближе, словно собиралась открыть тайну, и ощутила исходящий от кителя запах пороха. – Как раз поэтому я здесь. Хочу пригласить тебя на вечер для друзей.
Губы Гидеона сжались в тонкую кривую линию.
– Хотел бы я иметь достаточно терпения, чтобы слушать глупые сплетни в неинтересной компании, – отрывисто произнес он. – Очень жаль, но я им не обладаю в такой мере.
От откровенного оскорбления Руну бросило в жар. Она сразу вспомнила едкие замечания в свой адрес при их первой встрече. Сейчас она была рада, что в зале полумрак. Разгладив рукой юбку шелкового платья, она понимающе кивнула:
– Полностью разделяю твое мнение. Такие, как ты, предпочитают компанию глупых животных, далеких от прекрасного и чувства стиля.
Гидеон повернулся и оглядел ее.
Руна мысленно отругала себя. Что она несет? Надо делать вид, что она в одно ухо впустила, а в другое выпустила все им сказанное, и уж никак не наносить ответный удар. Пусть оскорбляет сколько угодно, нельзя забывать, для чего она здесь.
