– Демонов?! – раскрывают рты Вика и Ала.
– Да, мы уже сражались с ними, – со знающим видом кивает Белоснежка. – У одних песьи морды, у других бычьи рога…
– У третьих разлагающиеся тела, – вторит «сестре» Кали.
С их поддержкой мне удается лучше сформулировать мысль. История демоника Перуна льется эпизод за эпизодом. Битва за битвой, потеря за потерей. Особенно сложно мне дается объяснить «перепись мира». Тут даже София выпадает в осадок и сразу как-то грустнеет. Да, не всё ты знала, родная, но теперь тайны в прошлом.
– Я не могу поверить! – хватается за мощные предплечья Вика. – Выходит, ты подобен Сварогу!? Можешь просто взять и погасить солнце?
– Или зажечь рядом второе, – пожимаю плечами. – Но последствия не могу контролировать. С другой стороны, хочу, чтобы вы знали. Ради спасения Софии я изменил время и пространство. Потребуется – изменю снова, ради каждой из вас изменю, невзирая на последствия. Считайте, что вы бессмертны. В благодарность я прошу быть со мной честными. И не забывайте об осторожности. Каждое ваше спасение таким образом может обернуться гибелью других, может, даже ваших родных. За всё есть цена.
Девушки молчат, а потом Алла выдает:
– А знаете, я всегда знала, что наш Бес волшебный. Пускай и не настолько.
– Да уж, – чешет переносицу очумевшая Вика. – Я вот не знала, но мне бы и так сошло.
– Поздно метаться, – вставляет пять копеек Белоснежка. – Он такой, какой есть. Но никто вас здесь не держит, так, Бес?
– Так, – киваю. – Как и тебя.
– Зачем ты так? – расстраивается она. – Я же не собираюсь…
– А раз не собираешься, то будь повежливей.
– Д-да, прости.
Кали вздергивает подбородок.
– Блин, тебе же тридцатник! Жесть – я встречаюсь со взрослым мужиком!
– Тебя только это удивило? – приподнимает бровь София.
– Ну, про демонов я и раньше знала, – хмыкает она. – Подумаешь, прибавились к ним вымесы, ангелы и прочие уроды. А вот про возраст – да, чистый нокдаун.
– Маме только не говори, – подмигиваю.
– Неа, – скалится она. – Мне еще жить хочется.
Вика натужно вздыхает.
– Ясно, ты – демоник, а мир полно злых тварей, которых надо стереть в порошок, – описывает она новую для себя парадигму. – Что дальше?
– Дальше – через три дня я лечу в Афган, – отвечаю. – Гасить тамошних наркоторговцев. Ради попутки за счет государства я стал человеком цесаревича.
– Что?! – вскрикивает Алла.– Но он убил моего отца! Сговорился с дядей и поставил его во главе рода!
Замечаю, как София напрягается. Похоже, княгиня уже предугадала реакцию княжны.
– Знаю, – сдержанно говорю. – Если он виновен в смерти твоего отца – он ответит. Обещаю. Но не сейчас.
– Глупый Бес! – вскрикивает Алла. – Мне не нужно, чтобы ты мстил за отца! Я боюсь за тебя, хочу уберечь от его козней! – я закатываю глаза, а она прикусывает язык, поняв, что сморозила. – Ой. Прости за «глупый».
– Я уже решил, Ал. Я уже его человек. На время. А потом он станет трупом, если и правда убил Стефана.
Алла опускает лицо, коралловые губы дрожат, в глазах слезы. Боится, за меня боится, дуреха. Что ей рассказы про сильнейшего демоника, когда вот она сама видела отцовский труп. Ощутила на себе резак чужого коварства.
Вика вскакивает с места и обнимает подругу.
– Ну-ну, Бес сдюжит, он ведь стольких уже порвал.
Минуту черноокая княжна берет себя в руки, затем с нажимом отстраняет барышню:
– Всё нормально, Вик. Мы здесь не для этого, – она поднимает покрасневшие глаза на меня. – Я приняла и слушаю.
