Бесстыжий - страница 12

– Дебил, – Джеки поправляет платье, задравшееся до трусиков, затем волосы, я нахально улыбаюсь ей в ответ.

– Бывало и хуже, – выставляю обе руки вперёд, делаю вид, что пропускаю девку. Когда она делает шаг, я подрезаю и толкаю её в стену. – Не ушиблась?

– Козел! – теперь она уже не лезет вперёд меня, одного взгляда хватает, чтоб она закрыла свой рот.

Теперь думаю, мой вечер ничто не омрачит, поверх голов я ищу Терренса, или кого-то из нашей компании. Ребятишки устроили белый танец, на танцполе остались одни девчонки, зная, что ни один из них не пойдёт танцевать, соблазнительно обжимаются, покачиваясь на месте. Особо искушённые изображают сцены из лесбийских оргий, я вижу моего брата – он стоит напротив двух девчонок, что облизывают лица друг друга. Его кепка перевёрнута козырьком наперёд и сильно надвинута на глаза. Стакан с пивом завис в воздухе, рот приоткрыт, он немного наклоняет голову в сторону, придурок.

Отец говорил, что лучшим развлечением для него было наблюдать за тем, какие мы разные, но не думаю, что он знал об интересе своего второго сына к лесбиянкам. Свет резко включается, музыка сменяется на более быструю. Терренс вздрагивает и проливает немного пива себе на футболку, бьёт кого-то по затылку, швыряет стаканчик и громко ругается. Парень, который его толкнул, пытается объясниться, пока мой брат трёт свою футболку шапкой этого ребёнка. Накаченная рука указывает на стаканы с пивом, два пальца выставлены к кадыку оштрафованного, и он уже бежит за заказом Терренса. Старшая школа – лучшие годы жизни моих братьев.

– Хант, – я приподнимаю подбородок, вопрошая, что этим двум надо, – мы тут кое-что придумали, как насчёт прошлогодней шутки?

– Джелло? – кажется, они не выросли из своих штанов за прошедшее время. – Надо нечто солиднее, слишком затёрто.

– Подмешать краситель? – спрашивает второй из близнецов, эти парнишки любят грязную работу. – Хантер? – он вытаскивает два маленьких колера, я показываю на темно-синий.

– Его будет сложно оттереть от одежды, – первый показывает на толпу девчонок блондинок.

– Лей на голову, – отвечаю я, делаю шаг в сторону Терренса, при виде которого они начинают сваливать. – А ты хмурый засранец, – говорю ему.

– На работе достали, такое впечатление, что по ним был снят фильм «Тупой и ещё тупее».

Мы подпираем стену теперь уже вместе, брат протягивает мне стеклянную бутылку с пивом.

– Держи, это тебе. Я пошёл, заберу свой, – он задумывается, я даже примерно знаю, о чем. – Ты видел, что творили Шайла и Ри? Толпа зевак, а они занимаются сексом на наших глазах. Это как вообще?

– Я видел, что ты обделался при виде этого, – он морщится и вытаскивает язык, протирает его футболкой. – Да ладно тебе, киски любят кисок.

– Так вчера я имел одну из них, а теперь представь, где был её рот, – он трясёт головой, но я не поверю, что он против тройничка. Как бы к ним не присоединился Чейз, тот мастер по групповушкам. Пожалуй, самый извращённый из нас.

И снова остаюсь один, наблюдатель, человек в тени. Тот, кому все это нужно только для определенных целей. Я ненавидел вечеринки, сколько себя помню, мне они нужны были для поддержания имиджа, как и моим братьям. Начало учебного года выпускного класса начинается с весёлой попойки. Девчонки стараются выпендриваться, пытаются произвести впечатление на повзрослевших одноклассников и выпускников, другие просто развлекаются, зная о том, что учебный год обещает быть весьма напряженным. Я должен присутствовать на таких сборищах в основном по одной простой причине: удержать моих тупоголовых братьев от неприятностей. Они не то чтобы не в состоянии справиться самостоятельно, просто иногда младший – Чейз – лезет на рожон, зачастую без повода. Напряжение в его теле можно унять только развратной куколкой, которая неплохо владеет навыками сексуальных игр. И чем увлекательнее будут игры, тем быстрей он остынет. Терренс большую часть времени душка, каких мир не знавал, но при этом, стоит ему поддать немного, и он становится неудержимой силой, учиняющей разрушения. Причём в основном, саморазрушения. Я стараюсь контролировать ситуацию, чтобы потом наша мать не орала на нас диким голосом за разодранные кулаки и лица, увечья, которые мы нанесли друг другу.