Страшно не было, более того – нам дико понравилось. Это даже лучше, чем скатываться с горки. После, мы начали искать что-нибудь повыше и не нашли ничего подходящего. Том предложил попробовать спрыгнуть с окна второго этажа. Первого нам было недостаточно, в конце концов, не одна птица не летает так низко. Я сразу согласился, потому что был уверен, что уже начал превращаться в орла и смогу взлететь. Когда мы подошли к открытому окну и залезли на подоконник, стало страшно. Всё-таки, это слишком высоко. Том предложил взять большой зонт и если что, в полёте можно его раскрыть и спуститься на землю как на парашюте. Я снова согласился, идея мне показалась очень даже логичной. Зонт мы нашли в той же кладовке. Мама застукала нас, когда мы тащили его по ступеням. Зонт конфисковала, окно закрыла, нас отругала. Томас и я так и не поняли объяснений, почему нам нельзя прыгнуть со второго этажа. Очень обиделись и в один голос сказали, что она злая.
Высоко в небе висит раскалённый огненный диск. Облака, похожие на рваные клочки сахарной ваты лениво плывут, повинуясь горячему ветру. Воздух раскалён. От таких активных игр мы перегрелись. У меня закружилась голова, Тома вдруг затошнило.
Мама срочно набрала в ванну прохладную воду и запустила 5 резиновых утят. Как только мы залезли туда, она принесла шоколадное мороженое. Так уж и быть, мы её простили. Почти час я и Том играли в ванной комнате, пока полностью не остыли. Всё это время мама сидела рядом и помогала нам пускать мыльные пузыри через пластиковые трубочки. Было очень весело.
Только сейчас я понимаю, насколько тяжело было маме. Бедная женщина должна не только следить за двумя шаловливыми детьми, но и готовить, убирать, стирать, гладить бельё. Мисс Гетте требовалось огромное количество терпения. Весь день мы доставали её вопросами. Что-то вроде: мам, можно телевизор посмотреть? Можно шоколадку? А почему нельзя? Можно я возьму твою шляпу? А почему нельзя? Мам, где краски? А кисточки? Мам? Мам!
Так же в доме довольно часто можно было услышать: "Это не я! Это он!" Иногда слова мы произносили одновременно. Обычно фраза подкреплялась указыванием пальцем в сторону обидчика.
Мы вечно наводили беспорядок, что-то роняли, часто разбивали коленки и носы. Поэтому цените своих матерей, они каждый день проходят через Ад, ради своих детей.
Бабушка Долли пришла. Они с мамой решили испечь сконы с беконом и базиликом (да, они бывают не только сладкие). Мы с Томом сидим на полу возле лестницы на второй этаж и рисуем акварельными красками на жёлтой газете, иногда поглядывая в кухню. Слышу, как мама предлагает добавить ещё вяленые томаты. Бабушка не хочет. Мама говорит, что уже готовила так и тянется за полупустой банкой, где в масле плавали сплющенные овощи. В следующую секунду старуха хватает маму за тонкое запястье и сильно дёргает. Утром следующего дня я увижу на том месте синяк.
Старая женщина разозлилась и смахнула банку с томатами на пол. Она разбилась, осколки и всё содержимое разлетелись кухне. Мы вздрогнули. Бабушка Долли багровеет и срывается на пронзительный визг, на толстой шее вспухает вена. В тот день я не придал этому значения, дети часто не замечают всего, что происходит вокруг. Точнее, они замечают абсолютно всё, но думают, что это нормально, ведь им не с чем сравнивать.
Долли ушла, мама собирает с пола осколки и сушёные овощи. Я слышу, как она сдавленно всхлипывает и вытирает кровь с пальцев. Порезалась о битое стекло. Том и я помогали вытирать масляное пятно, пахнущее специями, пока мама обрабатывала ранки. В такие моменты я всегда представлял, что когда стану взрослым, буду защищать маму от злой старухи.
