Я работаю здесь уже почти шесть лет. Раньше после 17 ноль, ноль, начиналась самая трудная часть смены. Ещё три часа потогона. Я работал по 12 часов. Один день был похож на другой, как две капли водя. Я работал, спал, и опять работал. Часто после этой длинной смены мне приходилось ещё ехать на Борисовскую в издательство, чтобы сделать срочный заказ, несрочные я оставлял на выходные. Это было очень «весёлое время». Два года назад ситуация изменилась. Для меня наступило 1 мая 1890 года. Именно в этот день было удовлетворенно требование о восьми часовом рабочем дне в большинстве стран Европы и Америки. А я вместе с трудовым коллективом «Сигмы», с яростным ожесточением постоянно повышающим производительность труда, вышел на плато потребностей рынка в наших изделиях, и по доброй воле нашего директора, мы все получили три часа свободы, плюс к тем, что у нас уже были. Надо отметить при этом, наш директор не сократил персонал и даже немного повысил нам зарплату. Я без иронии говорю – спасибо. Жестокий мир капитализма с его беспощадной конкурентной борьбой не даёт никому право на сантименты.
17.00. Я выхожу с работы с Димой. Дима – мой сослуживец, и полный мой антипод. Не смотря на то, что у меня за плечами хорошая школа бокса, АРБ и даже уроки ножевого боя, я стараюсь быть во взаимоотношениях с коллегами подчёркнуто вежливым, хотя в нашей среде это скорее моветон. Дима, напротив, вербальный суперагрессор. Он пользуется любым случаем, чтобы вступить в перебранку. В эти моменты нормальные слова присутствуют в его речи, как вспомогательные. При этом надо отметить, что делает он это очень искусно. Речь его нетривиальна, а пантомима настолько выразительна, что можно с уверенностью сказать, что он обладает артистическими способностями. Я всегда удивляюсь в такие моменты. Как при таких скромных физических данных, он до сих пор не получил хорошую оплеуху крепкой рабочей рукой, от суровых парней, которые работают рядом с ним? Ещё он часто любит разыгрывать миниспектали. Герои его бесконечных спектаклей – ипотечники и заёмщики, обычные люди, которых он видит на улице, в транспорте. В погоне за призрачной мечтой все они потеряли человеческий облик. В конце таких выступлений, обычно, он берет в руки воображаемые барабанные палочки и, ударяя в воображаемый барабан, изображает верховного правителя всех этих людей, сатану. Помимо артистических способностей, у Димы есть ещё интерес к технике. Хотя, здесь это слово совсем не подходит. Все, что делает Дима, он делает с интересов, а с маниакальной гиперпотребностью. Он покупает огромные, сделанные еще в СССР, промышленные станки, и восстанавливает их в первозданном виде. Повесив все шильдики и покрасив очередной станок заново, он составляет все это оборудование в гараже на даче, который тоже сам построил. Скоро у него будет там уже минизавод. Ему осталось купить, или, может быть, он сам его сделает, заточной станок. Также, Дима -философ. Он разработал теорию последней двадцатки. Согласно его теории, каждый человек должен построит план на жизнь, и к 50-ти годам выйти на пенсию. Поселиться в деревне. И, воспитывая внуков, наслаждаясь жизнью, встретить старость, которая ничего, кроме болезней и маразма не приносит. Несмотря на довольно скромные средства, которыми Дима располагал по жизни, он очень близок к осуществлению своей мечты. Правда, желание его сына поступить в магистратуру может их немного подвинуть во времени, но точно не изменить.
