– Меня зовут Елена Сергеевна Кузнецова. Я федеральный судья.
Обычно я не имею привычки козырять своим статусом. Считаю это неприличным, но тут ситуация явно требовала сразу расставить все точки над i…
– А документик у вас имеется?
Я молча потянулась к стоящей под зеркалом сумке и достала паспорт и удостоверение судьи. Капитан внимательно их изучил и вернул обратно.
– В данной квартире на каком основании находитесь?
– Почему вас это интересует? – удивилась я. – У нас, кажется, свобода передвижения.
– Но регистрацию по месту жительства никто не отменял, а она у вас, судя по отметке в паспорте, совершенно другая. Не по месту прописки живем, гражданочка?
– Я вам не гражданочка, – рассердилась я. – Вы уже видели мои документы. Прошу обращаться ко мне соответственно моему статусу. И хотя бы по имени-отчеству.
– Елена Сергеевна, еще раз повторю свой вопрос. В данной квартире вы находитесь на каком основании?
– По приглашению ее законного владельца, моего жениха Виталия Александровича Миронова.
– А он дома?
– Да. Укладывает спать нашего сына.
– Сына? Я так понимаю, рожденного вне законного брака.
– Слушайте, уж это вас точно не касается. Вы же не полиция нравов, – вскипела я.
– Нет, меня касается только то, что вы находитесь в этой квартире незаконно, так же, как и собственно господин Миронов. Владелицей этой квартиры является гражданка Миронова, и она согласия на ваше пребывание здесь не давала. Так что и вам, и Виталию Александровичу, и вашему ребенку придется покинуть помещение.
Из комнаты Мишки вышел Виталий.
– Что здесь происходит? – спросил он, увидев меня в окружении людей в форме.
Капитан повторил свою тираду про то, что мы не можем находиться в квартире, потому что она нам не принадлежит.
– Ничего не понимаю. – Виталий растер лицо руками. – Та же хрень, что и с домом. И опять эта непонятная В. А. Миронова. Ладно, с этим всем я буду разбираться уже утром. А пока вам придется покинуть квартиру.
– Нет, вы не поняли. Это вам придется покинуть квартиру, – с нажимом сказал полицейский. – Я должен проследить за ее освобождением и опечатать, причем незамедлительно. А с чем вы там намерены разбираться, это ваше дело.
– И куда же мы пойдем на ночь глядя, да еще и с грудным ребенком? – возмутился Виталий.
– Мне это совершенно безразлично.
– Виталий, брось. Зачем тратить нервы. Сейчас соберем Мишку и поедем ко мне. А утром ты все выяснишь, – вмешалась я.
– Я надеюсь, вы дадите нам собрать личные вещи? – обратился Миронов к капитану.
– Собирайте, – милостиво кивнул тот. – Только недолго. Я не собираюсь тут торчать до полуночи. У меня тоже семья имеется.
Я быстро собрала все самое необходимое для себя и Мишки, одела спящего сына, который, к счастью, так и не проснулся. Виталий просто молча прихватил с собой чемодан, с которым приехал из командировки и так и не успел разобрать. Мы вышли из квартиры, которую капитан действительно опечатал, под любопытствующим взглядом Степана Аркадьевича мы вышли из подъезда и остановились.
– На чьей машине поедем? – спросил меня Миронов. – На твоей или на моей?
– На двух, – подумав, решила я. – Ты завтра поедешь разбираться со своими проблемами, а я не хочу остаться без колес.
– Тогда ты везешь Мишку, а я вещи. В таком состоянии боюсь отвечать за ребенка. Лена, я правда не понимаю, что происходит.
– Хорошо, – кивнула я. Уложила сына в кресло, пристегнула ремни безопасности, села за руль и тронула свою машину с места. Что ж, вопрос, в какой квартире жить после того, как оказалось, что Миронов женат, решился сам собой.
