В свите брата Екатерина Юрьевна замечает господина с невольно вызывающим недоверие именем-отчеством Бенедикт Бенедиктович и совсем уж пугающей фамилией Вельзевулский. Он представляет интересы какой-то организации, замыслившей взять в субаренду Танееву дачу. Всего лишь пару дней назад они втроём, Екатерина Юрьевна, Николай Юрьевич и этот господин, совершили совместную поездку к сдаваемому объекту. Осмотрелись. Потенциальный субарендатор остался очень доволен. Вернувшись в город, посидели в ресторане. Кажется, всё обсудили, пришли к общему, всех устраивающему решению. Зачем ему ещё появляться здесь, тащиться в такую даль? Чтобы поприсутствовать на их, Поваровых, чисто семейном мероприятии? Вроде во всех отношениях благополучный, формально не вызывающий никаких подозрений, рассуждающий очень трезво, здраво, этот человек всё же чем-то по меньшей мере настораживает, а по большей – отпугивает Екатерину Юрьевну. Может, какой-то своей неопределённостью. Это как если бы Екатерина Юрьевна где-то прогуливалась и наткнулась на валяющийся на дороге безо всякого присмотра пакет. Что в нём? Пачка денег или куча дерьма? Поневоле задумаешься, стоит ли его брать в руки, разворачивать. Примерно та же ситуация и с этим господином: лучше не брать и не разворачивать.
Екатерина Юрьевна по-прежнему не спешит встречать гостей, чего-то как будто ждёт. Может, специального приглашения. Дождалась, что первым к ней заглянул Николай Юрьевич. «Ну и? – входя. – Нездоровится, что ли?» Екатерина же Юрьевна, пропустив мимо ушей тему нездоровья: «Ты зачем этого… с собой?» – «Как подушку безопасности. Как гарантия, что с матушкой при чужом друг другу лишнего не наговорим. С неё станет. Кроме того, у него к тебе какой-то малюсенький специальный разговорчик». «Упаси бог! – в голове Екатерины Юрьевны мгновенная отражательная реакция. – Этого скользкого типа мне ещё не хватало», а вслух: «Я не буду». – «Сделай милость…» – «Да пошёл он. Мы с ним вроде бы уже всё перемололи». – «Значит, не всё. Удели, удели, сестрёнка. С тебя не убудет, а человеку приятно». Брат иногда – даже с ней в разговорах – бывает требовательным. Сейчас именно такой случай. «Пока вы тут, мы с Марусей столом займёмся. Я бутылочку мальвазии специально для тебя привёз. Из первопрестольной. Перемолвитесь, потом мне всё по секрету расскажешь».
Брат ушёл, а через несколько минут в комнату Екатерины Юрьевны прошёл «скользкий тип». Как всегда очень элегантный, отлично сидящие на нём джинсы, джемпер. Приятно улыбается. «Знаю, знаю, Екатерина Юрьевна! Николай Юрьевич меня предупредил, что вы не горите желанием, но я постараюсь не отнять у вас много времени. Сюда можно?» Уселся было в кресло-качалку и тут же: «Ой!» – сделал вид, что испугался, когда кресло вместе с ним подалось назад. Предпочёл пересесть из ненадёжного приспособления на устойчивый стул. Екатерина Юрьевна ждёт, что будет дальше. Пока из неё ни слова. «В общем-то, прелюбезнейшая Екатерина Юрьевна, меня побудило встретиться с вами тет-а-тет единственное желание. Единственное, но крайне весомое. Предвижу, оно прозвучит для вас большим сюрпризом. А может, и нет. Может, вы уже и сами догадываетесь, хотя пока не решаетесь в этом себе признаться». – «О чём вы?» – «О том, что вам, Екатерина свет Юрьевна, при всём том, что вы уже далеко, простите, не девочка, выпала участь крайне серьёзно… ещё раз прошу меня извинить… влюбиться».
