Он грациозно поклонился, причем его газеты зашелестели. Это было очень смешно, но никто не засмеялся.
– Я почувствовала к вам сострадание, – надменно выговорила миссис Клавдия. – Вы не захотели… Будете потом жалеть.
– Разумеется… если только через четверть минуты не прострелю себе висок.
С этими словами Бессребреник сделал Джиму Сильверу быстрый знак.
Серебряный король опустил свою жирную руку на самое дно шляпы, достал оттуда билетик и начал его медленно, методично разворачивать, раздражая нетерпеливую публику.
Бессребреник приставил дуло револьвера к виску.
Некоторые дамы, почувствительнее, закрыли глаза руками, не забыв раздвинуть, однако, слегка пальцы…
– Путешествие! – глухим голосом, точно фонограф, произнес серебряный король. – Джентльмен, вы должны пройти в продолжение года сорок тысяч километров.
– Ладно, – абсолютно бесстрастно ответил Бессребреник.
– Когда вы отправляетесь?
– Сейчас.
– Ставлю миллион долларов против джентльмена, – вскричала миссис Клавдия Остин, жертвуя в порыве обиды двумя третями своего состояния.
– Идет! – отозвался Джим Сильвер. – Этот миллион будет моим!
– Я твердо уверена, что выиграю! – с досадой проговорила миссис Остин.
Джентльмен молча поклонился и пошел к дверям. Толпа расступилась перед ним. У дверей он еще раз поклонился и сказал:
– Леди и джентльмены! Мое путешествие начинается. – И, босой, обернутый газетами, простоволосый, он вышел на мостовую, не зная, где преклонит голову, чем пообедает.
Словом, затея была оригинальная, вполне в духе fin de siecle[3]
Пройти в один год сорок тысяч верст, совершенно отказываясь от денег!.. Господин Бессребреник должен зарабатывать себе на пропитание только своими руками и головой.
По улице он шел крупным шагом и вдруг остановился перед встретившимся ему негром, чистильщиком сапог, который смотрел на него и смеялся во всю свою крокодилову пасть.
Бессребреник подумал:
«Я прошел шесть метров. Когда я заработаю достаточно денег, чтобы купить записную книжку и карандаш, я зачту их. Кроме того, нужно будет запастись подометром, который я привяжу к ноге, чтобы не терять ни одного пройденного вершка…»
Придя к такому заключению, он очень вежливо поклонился негру, который надменно смерил его взглядом с головы до ног и не удостоил ответным поклоном. Негры, с тех пор как их освободили, при каждом удобном случае норовят сделать какую-нибудь пакость белому. Покойный дядя Том мстит за себя!
Черный джентльмен-чистильщик при виде нищего белого, готового войти с ним в контакт, вознамерился набить себе цену.
– Не нужен ли вам помощник? – спросил Бессребреник. Негр покатился со смеху.
– Хи! Хи! Хи!.. Белый хочет чистить сапоги постояльцам гостиницы и прохожим!
– Да, я очень беден и хочу заработать несколько пенсов на хлеб.
– Я не хочу делать из вас чистильщика… Это слишком хорошее ремесло для такого бродяги, как вы.
Из «Космополитен-Отеля» толпой валила публика, окружая негра и белого и с любопытством наблюдая за первыми шагами кругосветного путешественника.
Негр раздумывал, всей пятерней почесывая свою курчавую голову. Но вот снова раздался его идиотский смех.
– Хи! Хи! Хи!.. Я с вами проделаю хорошую аферу, если не возражаете.
Бессребреник холодно ответил:
– У меня нет выбора, я согласен на все, что вы потребуете.
– Прекрасно. Хотите служить мне сэндвичем?
– С удовольствием.
– Так ставьте же скорее свою ногу на мой ящик, как будто бы на вас есть обувь.
