Шае, как женщине, как бабушке любимого, ненаглядного внука, было гораздо сложнее. И ей таки пришлось увидеть, как он сделал свой последний вдох.
Вэя баюкала ее каждое мгновение, не оставляла ни на секунду. Шае тогда стало казаться, что она сходит с ума, потому что она начала говорить с Вэей. Бродила целыми днями по пустой квартире или сидела в кресле у окна и говорила с ней, говорила… И словно Вэя ей отвечала, Шая иногда отчетливо слышала ее голос, а иногда казалось, что ответы Вэи словно в мысли ей приходят, как будто возникают в голове. Шая понимала, что в этом нет ничего нормального, но ее почему-то это совершенно не беспокоило. Наоборот – голос Вэи успокаивал, умиротворял и, казалось, если она слышит ее, значит, все будет хорошо…
Через два месяца Шая закончила свое земное существование с легким сердцем. Она сделала последний вдох, закрыла глаза, и темноту стал заливать белый свет, яркий, но мягкий, в который хотелось упасть, как в облако.
Серж не вошел в мир с ними, но Вэя не переживала за него – значит, вернется позже. А Шая снова была в кругу, и от этого входить в мир было еще более волнительно, чем обычно.
Еще в притяжении Вэя почувствовала Шаю – перепутать это ощущение нельзя было ни с чем. От него распускались огромные цветы, в которые вплетались солнце и море, порывы свежего ветра, вкус сладких лесных ягод. Это распускалась ее любовь ко всему окружающему, и это была ни с чем не сравнимая красота. Вэя чувствовала, что и другим душам передается этот душевный подъем.
В их мире было теплое, свежее лето. Природа была очень спокойной, умиротворенной и словно каждый клейкий листочек тополя, каждая травинка, каждая пушинка одуванчика были проникнуты осознанием того, что происходит что-то особенное.
Шамуи стоял у окна их просторного деревянного дома, глядя на зелень травы и леса вдали. Вэя подошла к нему сзади, обняла, прижалась всем телом, закрыла глаза, чувствуя, как сливаются их души в узнавании, в избавлении от долгой мучительной разлуки. Шамуи прижал ее руки к себе, потом повернулся к ней, вдыхал ее, вспоминал сладкую радость от близкого присутствия родной души.
– Быть твоей подругой это еще более мучительно, чем быть с тобой в разных мирах, – сказал он наконец.
Вэя сжала его крепко.
– Никогда больше, никогда, – смеясь отозвалась она, – на за что! И вообще пообещай мне, что мы больше не будем жить так долго, лучше как Серж – двадцать лет и готово!
– Обещаю, – сказал Шамуи.
Наклонился к ее губам, поцеловал долгим, самозабвенным поцелуем, до мурашек, до такого острого желания, что хотелось кричать и петь одновременно. Подхватил Вэю на руки и понес наверх, в спальню, на белые прохладные простыни под порывами легкого теплого ветра, залетающего в открытые окна.
В общем мире всегда что-то мешает – обиды, нерешенные проблемы, скрип кровати, то голова болит, то слишком жарко, чтобы заниматься сексом, то неподходящее время, то нет подходящего места. В поднебесье же близость это тоже своего рода медитация, более духовный акт, чем физический, хотя и телесные ощущения при этом такие, что можно было бы навсегда возненавидеть общий мир за то, во что в нем превращается самое трепетное действо на свете.
Людям, когда они любят друг друга, хочется слиться более того, чем позволяют их тела. Для душ же нет такой границы. Они действительно сливаются не только телами, но и на более тонком уровне, душами, вибрациями. Они словно исполняют партию на двоих – слаженную, гармоничную и очень красивую по звучанию, и эта их ни на что не похожая мелодия вдохновляет и еще более усиливает наслаждение от близости.
