– А у нас, нас, нас… – заикаясь, докладывал Единый, – сбежал памятник. Как, как!? Сам, своими ногами! Приезжайте, сделайте отпечаток следов!
– Странно всё это, – трещала простужено трубка, – возле психлечебницы тоже есть следы примерно шестидесятого размера… – Теперь мне всё понятно…
День был жаркий, душный, но где-то на горизонте клубились темные дождевые облака с яркими, как вольфрамовая нить накаливания, проблесками молнии. Земля давно жаждала влаги.
Сон был настолько страшным, что новоиспеченный пенсионер Борис Иванович Хлебцов, подскочил на кровати и долго сидел с выпученными в темноту глазами, постепенно приходя в себя. Сердце билось учащенно: он долго держал указательный палец на запястье левой руки, отсчитывая удары пульса – девяносто пять!.. восемьдесят два… семьдесят пять…
Кое-как успокоившись, он поглядел на спящую жену, та тихонько похрапывала, подложив руку под щеку. Борису Ивановичу хотелось разбудить её, рассказать о том кошмаре, увиденном во сне… а рассказать – значит пережить всё с самого начала… и он решил дождаться утра, вдруг всё позабудется. Но он так и не уснул от яркого и дурного впечатления. Взглянул на часы – было шесть утра, и рассвет уже занимался: кричали петухи, пели птицы расчудесными голосами, приветствуя начало нового дня, где-то плакал ребенок, выкрикивая пискляво: «Не хоцю в садик, не хоцю»! гавкали собаки.
Борис Иванович умылся, поскрёб дешевым и тупым станком щетину на лице, заглянул в спальню: супруга так же спала, не ведая о вселенской печали мужа, которому вчера исполнилось шестьдесят лет, и немногочисленные их гости в виде соседей по подъезду, дружно поздравляли молодого пенсионера с его юбилеем. Эта дата его не так испугала, как прошедшее пятидесятилетие, ведь пятьдесят – особый психологический рубеж человека, заставляющий мысли и чувства привести в порядок, а шестьдесят – это пенсия! Это смирение с возрастом, это надежда на некоторые годы относительного материального и физического благополучия…
Но как, ни крути, возраст есть возраст, и Борис Иванович стал иногда заострять внимание на своём здоровье: то прощупает печень, надавливая на неё периодически – вроде не болезненна при пальпации, то к сердцу прислушается – работает в нужном режиме, кишечник в исправном состоянии, да и сила физическая ещё имеется – двадцать раз от пола отжимается… В общем нет посылов к беспокойству, вот только этот страшный сон!..
Борис Иванович оделся и, зайдя в ближайшую лавку, купил бутылку пива. Пить на людях было неприлично, и он направился к своему давнему другу, который с утра, как правило, был в гараже, копаясь в старенькой иномарке.
– Доброе утро, Михалыч! – радостно крикнул он в полутемный зев гаража. – Ты, как всегда, в мазуте. А день-то, какой!.. Так и шепчет!..
– Привет, давно не заходил! – прохрипел тот из ямы. – Помоги лучше, там ключ на семнадцать – не дай шкиву проворачиваться, я ремень накину!..
– Что опять зажигание?
– Да ни говори, – покряхтывали снизу, – вечно мне с этим ГРМ возня… как, понимаешь, газану! – он проскакивает… новый надо. Мне кажется, что я и помру в этой яме, даже вылазить не надо. Тут и могила мне будет.
Бориса Ивановича передернуло от последних слов вечного механика, а тот продолжал, фантазируя.
– А по мне так лучше в этой яме – расходов меньше. Можно даже гроб не заказывать, чтоб не тратиться, а так – в целлофан завернуть… Ха-ха!
