Опускаю раскрытую ладонь ему на бедро и сжимаю пальцы, медленно поднимаясь выше.
– В этом и проблема. – Он накрывает мою руку своей, удерживая на месте. – Я же говорил, что люблю секс, и не просто для количества и галочки. Мне важно качество процесса.
– А я думала, весь смысл в оргазме.
– Не весь.
Отвожу взгляд, почувствовав легкий укол сожаления. Теперь и я расстроена, что у нас ничего не будет. Похоже, он точно знает, о чем говорит, а такие мужики на дороге не валяются.
– Если мы не умрем завтра, то шанс восполнить пробел еще представится, – лгу я, чтобы хоть одному из нас стало легче.
– Вряд ли, – хмыкает Марк. – Уже завтра твой Андрюша приползет на коленях, вы помиритесь, потом сыграете свадьбу. Через год, а может, и раньше, он тебе критически надоест, как в быту, так и в постели, и тебе даже нечего будет вспомнить, когда начнешь запираться в ванной комнате пару раз в неделю, чтобы от души помастурбировать.
– Звучит, как страшный сон.
– Для кого-то это обычная жизнь.
На языке вертится резкое заявление о том, что я никогда не выбрала бы такую жизнь, но осознание нечаянно сброшенной картонной маски с именем Наташа вовремя заставляет закрыть рот. Склоняю голову, Марк закидывает руку мне за спину и прижимает к себе. В его жесте нет сексуального подтекста, он скорее уютный и ни к чему не обязывающий, словно мы и правда старые добрые друзья. Закрываю глаза, окутанная теплом и тонким ароматом сандалового дерева, которым пропитана футболка Марка, и засыпаю быстрее, чем могу обдумать следующие шаги.
– Ната… – Слышу тихий голос в полудреме. – Наташа, мы приехали.
– М-м-м, – мычу я, не желая отрывать голову от подушки.
Почему она такая твердая? Надо заказать себе новую, иначе мой позвоночник совсем скоро станет похож на вопросительный знак.
– Наташа!
– Какая на хрен… – бормочу я, распахивая глаза, и прикусываю язык. – Мы уже на месте?
– Ага, – сонно кивает Марк, который, по всей видимости, тоже успел прикорнуть.
Вылезаем из машины, он берет меня за руку и ведет к подъезду многоэтажки. Открывает дверь в тамбур, и я щурюсь от яркого света, ощутив мерзкий треск в черепе.
– Потерпи еще немного, – говорит Марк, вызывая лифт.
– Когда-то тусовки до утра были веселыми.
– Когда-то я мог шесть раз за ночь, даже после бутылки текилы.
– Старость – не радость, – с искренним сочувствием произношу я.
– И не говори.
Поднявшись на девятый этаж, Марк с третьего раза попадает ключом в замочную скважину и наконец открывает дверь в узкую темную прихожую, тихо выругавшись.
– Теперь я понимаю, почему ты не признаешь пьяный секс.
– Ой, заткнись. Единственная поза, на которую ты сама сейчас способна, – это шавасана.
– Подкол засчитан.
Сбрасываю туфли и растопыриваю пальцы, сладко мыча. Марк кидает ключи на крошечную высокую тумбу в углу и уходит в дальнюю комнату, зажигая свет.
– В душ хочешь?! – кричит он.
Единственное, чего я хочу, так это узнать, где здесь кровать, но Рождественский должен уснуть раньше меня.
– Можешь пойти первым, – отвечаю я, заглядывая в спальню.
Матерь божья! Рот невольно приоткрывается, и я безотрывно наблюдаю, как уже полуобнаженный Марк стягивает брюки, стоя на одной ноге и упираясь рукой в стену. На его груди с десяток небольших татуировок, парочка на ребрах и еще одна над коленом. Серые боксеры низко сидят на бедрах, показывая сухие мышцы пресса, а его икрами, кажется, можно дробить камни в пыль.
